– Бывает, – то ли хрюкнул, то ли чихнул Флинт, – Егор давай стаканы.
На прилавке туту же появились «полташки – бочоночки», с якорьками по бокам. Наполнил их Боцман самогоном цвета – «крепкий чай».
– Настойка на женьшене, пропущенная через дубовую кору, – пояснил мне Егор.
– Ну, давай мужики, выпьем за тех, кто на борту, ибо те, кто за бортом напьются сами! – выдал бородатый тост Флинт, и тут же сам заржал. – Гы-гы-гы!!!
Закуски на столе не наблюдалось. Значит так надо. Но, настойка была крепкая, зараза и зажевать её надо было бы.
– Нечем закусить? – спросил я.
– Ты, чё? – удивленно посмотрел на меня Флинт. – Какая закусь? Егорка, а ну еще по одной! А вам сейчас одну историю расскажу. Оборжетесь!
– Может не надо? – усомнился Боцман.
– Надо! Она со смыслом, как бороться с «синькой»! Короче, слушайте…
История эта случилась давно, во времена моей комсомольской юности. В школах в старших классах тогда преподавался предмет такой – НВП (начальная военная подготовка, если кто не знает). Учились ходить строем, разбирать – собирать на скорость автоматы Калашникова, надевать и снимать противогазы.
Хранились противогазы в кабинете НВП в шкафу под замком и были уже изрядно потрёпанными, ибо не одно поколение десятиклассников на них упражнялось. У сумок противогазных швы разошлись, лямки оторваны. Вот и решил наш Капитошка (так мы меж собой звали учителя НВП) раздать сумки с противогазами нам, девчонкам, для починки. Дескать, будущие женщины должны уметь держать в руках иголку с ниткой. А за хорошую работу обещал пятёрки.
И вот приходит одна моя одноклассница с противогазом домой, а там, на кухне, папаша её сидит полутрезвый с бутылочкой водочки початой. Надо сказать, до этого дня пил он здорово. И решила моя подруга над родителем пошутить. Противогаз быстренько на голову натянула, сзади неслышно подошла да как рявкнет: «Сдавайся!»
Отец оглянулся, пискнул что-то невнятное и начал пятиться к распахнутому по случаю майской теплыни окошку. А девушка руки распахнула, идёт к нему и говорит: «Папа, это же я!» Тут родитель заорал дурным голосом: «А-а-а, сгинь!» И сиганул в окно. Но ничего себе не сломал. Потому что, во-первых, был пьян, а во-вторых, первый этаж и внизу как раз под окном клумба была с цветочками. Она-то и приняла его тело.
Девонька скорее противогаз долой и к отцу: «Папа, папа, что с тобой?» А папа открыл глаза и произнёс фразу, изменившую его жизнь и жизнь семьи: «Всё, доча, больше не пью». И, действительно, «завязал». Бывшие собутыльники звали, соблазняли. Но он – ни в какую. Но о причине внезапной трезвости никому не рассказывал, говорил только, что отпил своё.
