Вышинский, более полувека близко знавший своего собеседника, никогда не считал его способным на идиотские шутки. И от этого ему становилось несколько не по себе. Андрей Януарьевич снял очки и отложил бумаги.
- Допустим, что это действительно где-то когда-то произошло. Хоть я и не понимаю - как. И чего ты хочешь, 'большевик'? Поговорить как покойник с покойником?
- Именно так, геноцвале. Как покойник с покойником, которые к тому-же вошли в ту историю как кровавые упыри. Я так понимаю, что это... - Сталин выдержал короткую паузу, подбирая правильное определение, - Скажем, вмешательство неких сил с целью дать нам шанс исправить допущенные ошибки и по возможности избежать новых. Так что давай, 'покойник', режь правду матку. Без политесов и субординации. Что, по-твоему, произошло в том мире?
Однако, Вышинский сразу отвечать не стал. Он неторопливо протер очки, взял отложенные бумаги и еще раз внимательно перечитал несколько листов.
- Переиграли нас. Раз к власти в итоге привели этого клоуна, значит заговор внешний. Наши до такого идиотизма сами никогда бы не додумались.
- Согласен. Переиграли нас маскилимы. Наше дело правое, но управляли им недостойные бездари, и ты и я в числе главных виноватых. Ты готов поквитаться, 'покойник'?
- Не тяни уже, Коба. Если бы ты подозревал меня в неготовности, никогда бы этого разговора не затеял. Говори, что делать.
- Сначала сдашь дела Громыко и пройдешь тщательное медицинское обследование. Когда врачи установят тебе режим, подберем тебе посильную нагрузку. А на ближайшие полгода мне нужен очень личный секретарь и переводчик. Очень личный, Андрей. Ты же понимаешь, что это... - Сталин ткнул трубкой в бумаги, - Не должно уйти за пределы очень узкого круга. Такой степени секретности у нас даже в законах не прописано. Об этом вообще никому нельзя говорить.
- Понимаю, Коба. И даже надеюсь понимаю, почему ты доверился именно мне. Почему полгода?
- Через полгода мы оба будем пенсионерами, тогда и отдохнем. А пока закуси удила, и не вздумай околеть в момент решающей атаки. Не моги, но беги.
- И кого ты наметил вместо себя?
- Рокоссовского.
- Мелковат. Он в даже в армии не Самый, а уж в Бюро ЦК то совсем никто.
- Полгода у нас есть, Андрей. Станет он и в армии самым и в Бюро тем, кем надо.
- За полгода? Планами поделишься?
- Обязательно. Как только мне врачи разрешат травмировать твою психику. Я не исключаю варианта, что и ты не своей смертью помер, но лучше подстраховаться. Для будущих переговоров у меня другого секретаря-переводчика просто нет.
