И вновь Герцог оказался прав: я вольна была обидеться на Лидана за его двусмысленные комплименты, вольна была счесть его тон и слова снисходительными или высокомерными. Но вольна же была и разглядеть, что он не забросал меня мелкими острыми камешками, а осыпал драгоценностями. И от этой моей свободы решать делалось светло и просторно.
Взобравшись на этот красивый холм и любуясь новыми пейзажами с Лиданом и Янешей, я напрочь забыла об остальных. Обед меж тем завершался, но не все мы остались за столом до конца.
После обеда я поспешила в мастерскую – дописывать лошадь. Дорогу я как-то ухитрилась запомнить, когда мы возвращались с Райвой, к тому же мне показалось, что Кендо призывно ржет и перебирает копытами.
Закрыв за собой дверь, я устремилась к столику, но картинки своей на нем не нашла. Вероятно, ее сдуло сквозняком, и я, проворно опустившись на колени, заглянула под мольберты, пошарила в полумраке под стойками с краской. Рисунка нигде не было.
Уверенная в полном своем одиночестве в мастерской, я шумно возилась и передвигала вещи, сопела и озадаченно бормотала себе под нос. Шаря под комодом, толкнула банку с фиолетовой краской и угодила в нее всей пятерней. Тикк бы драл! Где тут тряпка? И куда же подевалась моя бумажка? Но постепенно, невесть как, я почувствовала, что в мастерской уже не одна. Неловко выбравшись из-за комода, ладонь в краске, платье в пыли, я едва не вскрикнула. Надо мной нависал Шальмо.
– Рид Милосердный, как вы меня напугали, фион Шальмо.
– Медар, драгоценная Ирма, неужели вы действительно так же беспамятны, сколь и невнимательны? Ваша лошадь ждет вас не дождется.
С этими словами он протянул мне рисунок. Я потянулась к нему чистой рукой – вот заберу свой листочек, а затем найду повод спровадить вамейна из мастерской: у меня рядом с Шальмо все еще отрастали иглы, как у ежа, а я была не в настроении вспоминать рекомендации Герцога. Мне рисовать надо! И все же страсть как хотелось наступать на ту же мотыгу. Но терзатель моего терпения в последний момент отвел руку, и я ущипнула пальцами пустоту.
– Э нет, меда Ирма. За невнимательность в этом замке вас полагается проучить. И я, кажется, знаю как.
Ну вот, я опять не успела. Раздражение успело схватить меня за запястья и впиться в уши, а на языке проступили нехорошие остроты. Я на время забыла про Шальмо и сосредоточилась на том, чтобы все-таки на этот раз не оплошать – и потом не получить от Герцога реприманд. Шальмо же, пока я, стиснув зубы, возилась внутри со своим личным тикком, неотрывно следил за моим лицом. Казалось, он не только одежду с меня снял, но и кожу. Так смотрят лекари на своих больных.
