Колдовской цветок | страница 56

— А давно это было? — спросил я.

— Сява? — отозвался Нагиб, очнувшись от задумчивости.

— Давно ли это было, когда умерла Фатима?

— Малайка (мальчиком) я була… сапсём мала-мала лошадка пахал степь… Умирал Фатима, умирал Сафиулла, а старик-атай Нурий сказал мина: Нагиб, ходи турецкий сторона, режь турка… Турка наша Сафиулла резал, Фатима Сафиулла любил, вода пошел… Ходи, Нагиб, турецкий сторона, режь турка… Один вера наша, один Бог… Засем турка Сафиулла резал…

Уронил Нагиб эти беспорядочные слова, и глаза его загорелись огнями мести и злобы.

— А когда мина солдат взяли, я сказал русский царь: айда, посылай мина турка!.. Балкан ходил, генерал Скобелев… белый генерал… самый ява дивизия был Нагиб, и турка вот как живот порол… Раненый поля лежит, идем к нему товарищем… Абдулка звался… идем к раненым, режем им брюхо… Зачем Сафиулла стрелял? Зачем Фатима вода пошел?..

Он бормотал и еще что-то, но я уже не мог его понять. Так ярко горели в его глазах искры мести, так жив он был в эту минуту своей былой местью…

А в небе горели, переливались тихие, молчаливые звезды, как лампады мира… И кулички кричали на отмели. И костер у шалаша горел, не потрескивая, а безмолвно, дремотно… И была такая тихая ночь на вечной могиле. И так ярко жила в душе Нагиба былая месть, и глаза его горели как звезды, как яркие лампады божеству борьбы и мести.

Василий Брусянин

ЧЕРТОВА НЕВЕСТА

Дом помещиков Голубинских я помню с детства. Этим домом, необитаемым и таинственным, пугали нас, маленьких, и кухарка, и кучер. А наша старая няня, старушка Митродора, говорила:

— И-и… касатики! Не глядите в его сторону… Бог с ним! Нечистая сила в нем покоится…

Мы не понимали, как может покоиться в Голубинском доме нечистая сила и от этого таинственный и необитаемый дом казался еще страшнее.

А как было не глядеть в сторону страшного дома? Обширный сад Голубинских примыкал к нашему двору и саду. Окна столовой и гостиной нашего дома были обращены в сторону Голубинского сада. Из окон нашего мезонина были видны — Голубинский двор, по которому никогда и никто не проходил, сад с запущенными дорожками, проржавевшая и местами провалившаяся кровля и старые печные трубы на кровле.

Посыпанный желто-красным песком наш двор ограничен был железной решеткой с кирпичными столбами, а за этой решеткой стояли высокие липы, березы и клены запущенного сада. Голубинский дом окружала широкая площадка, заросшая бурьяном. Были когда-то около дома цветочные клумбы. Но эти клумбы давно уже не украшались цветами, а четыре каменных столба, на которых когда-то стояли какие-то статуи, покривились и потемнели от времени.