— Ну-т-ко, ребятушки! нужно разбить становище. Нуте, дружнее: вы по дрова, а я буду груз выкладывать, да огонь разведу.
— Батько, я трушу! — Ванька промолвил и робко в тайгу оглянулся.
— Хе! курицын сын! — усмехнулся Пахом. — Видимо, нечего делать, — придется другую бутылку достать… только чур, поровну!
— Поровну! поровну! — живо Петро и Иван подхватили.
— Ну вот, держите по чашке, а мне уж, что будет в остатке.
— Врешь, батько! стой! или еще тумаков захотелось? Сказано, поровну, — что ж ты лукавишь?! — длинный Петро и Иван ухватились за батьку.
— Стой, чертов внук! Меня, видно, леший туманит, — чур нас!..
— Вишь, затуманило!..
Выпили. Нехотя в лес потащились Иван и Петро, а Пахом — разгружать свою лодку.
— Ну-т-ко, начнем!.. А это еще что за штука?!
Смотрит: рыба не рыба, бревно не бревно — длинное, черное что-то в воде завалилось в осоку.
— Гм… что-то неспроста! Опять, видно, шутка… Может быть, леший тут спать завалился — в тине-то мягко ему, лежебоку!.. чур нас!..
Не шевельнется.
— Слушай! уйди поздорову, а то вот как двину веслом по спине-то!..
Не дрогнет.
— Вишь, дрыхает, язви его, — видно, всю ночь куролесил! Стой же!!..
Шестик доставши, прицелился старый… раз!..
Плюх!.. словно из целой бадьи окатило водою Пахома.
— Тьфу! тьфу! клин те осиновый в заднюю часть!.. стой — захлебнусь!.. — откуда и ноги взялися, как бросился старый бежать.
Смотрит: а кто-то уж так-то ли ловко несется навстречу, только хрустит под ногами.
— Эге! нет, брат, шалишь, — не проведешь! Я те устрою гостинец.
Шмыгнул за кустик Пахом, нащупал дубинку покрепче, прицелился так, чтоб двинуть с размаху, и ждет.
Ближе, ближе; прямо на кустик несется… слышно, пыхтит… бац!!.
— Вот тебе, мерзкая рожа!.. запомни Пахома!!
— Ой! Светы мои! чур меня! Батько! Петро! — завопил повалившийся на землю леший.
— Что за оказия? Голос-то словно бы Ванькин! Или опять меня леший морочит! Слышь, Ванька, ты это, что ли?..
— Чур меня! чур меня! сгинь! провались!..
— Вишь ты, паршивый свиненок! что ты тут бегаешь?
— Батько! Никак, это ты?!..
— Я.
— Ой, батько родимый! как меня леший сейчас саданул по затылку — думал, что жив не останусь!
— Гм… а где же Петро?
— Ой, батько, не знаю, — мы с ним разошлись; я все валежник искал, да не мог ничего отыскать…
— Вишь ты — не стало по лесу валежни!
— Право, не видел, должно быть мне леший глаза отводил. Я все иду дальше, да дальше, только смотрю: в дебрю такую забрел, что ни шагу вперед! Лес — что стена, пни да колоды вокруг, а трава через голову смотрит. Вернулся назад — выхода как не бывало! Лес, да трава, да колоды; струсил, пустился бежать, а сам все про лешего думу имею… Глядь! а он уже тут: длинный такой, повесился вниз головой на сучке у сосны и так-то ли дюже ругается, — видимо, спать я ему помешал.
