Многим была неприятна грубая манера говорить слишком непочтительно о богах, но Сабанар нисколько не смущался. Даже сам наибольший шаман и знахарь Гузы не раз думал, что Сабанар знает особое слово и живет в ладу с богами.
— Вот так же мы чаян[15] пили с ним. Плохой чаян у Мейка, обеднел бог, теперь больше занимается воровством с сали-уй[16].
Сабанар помолчал, вытер губы рукавом своей длинной рубахи и полез в карман за трубкой.
— Заходил по пути к Гузы. Старый плут все жалуется на плохое время. Затвердил одно, «люль»[17] да «люль». Я не знаю, что вы ему верите, — я могу лучше его говорить неправду.
Слушатели недовольно усмехнулись, а самый бедный вогул Кирилла, известный под именем Киры, строго заметил:
— Пора бы перестать так говорить. Надо уметь, чтобы быть шаманом. Гузы — большой шаман.
— Знаю… слышал… Немало ты стаскал ему добра, — заметил Сабанар, — если бы все лежало у тебя в амбарчике или юрте, то ты не нанимался бы в работники, не был бы речным вогулом, а завел бы сали[18], много сали и ушел бы с ними в тайгу, в Ямал-маа[19] ушел.
Сабанар замолчал. Кирилла почувствовал, что Сабанар прав, тот Сабанар, которого все считают «дурачком», говорит правду. Кирилла признал верность его слов, но боялся сознаться.
В тайге слишком много богов, их более, чем вогулов, и наверное, скоро настанет время, когда не будет поклонников, но останется много кумиров. Боги живут всюду, они превратились в гагар, филинов, мохнатых шубных отцов (медведей), хитрых бобров и собак. Где же бедному вогулу умилостивить всю эту многочисленную братию, ждущую своего процента с каждой охоты.
— Вот что, Кира, — начал снова Сабанар, — я видел у горы шубного отца, большого шубного отца, он оставил большой след у водопоя. Скажи Вану, а он скажет русу (русскому), мы его убьем. У тебя будут деньги и винка, ты напьешься пьян и развалишься, как дохлая собака или как чирок на песке. Тебе будет весело, и ты будешь думать: мне принадлежат все божьи олени тайги.
Кирилла обиделся бы на такие слова, если бы их сказал не Сабанар. На Сабанара никто не обижался, а, кроме того, все хорошо знали его колоссальную силу.
Вогулы улыбнулись, им понравились острые слова.
— Я думал, ты хозяин божьих оленей, — пробормотал Кирилла.
— Нет. Мейка мне думает подарить своих сали с золотыми рогами, а когда его Торм[20] убьет или сам Мейка лопнет от злости, я буду вместо Мейка. Тогда вы меня будете почитать и бояться.
Сабанар громко захохотал. Вогулы не любят смеха и не умеют смеяться громко.
