— Уровень! — оценил Павел.
Иван остановился и, взяв его за пуговицу, ответил:
— Пашенька, каждый раз, когда я вижу такой уровень приема, я заранее знаю: в кассу в ходе ревизии будет внесено тысяч пятьдесят!
Он повел Стольникова представить начальнику финансового отдела и главному бухгалтеру. Начфо, Виктор Михайлович Михайленко, лет сорока, был тучен и грузен, не зря о нем говорили, что «щеки со спины видны». Маленькие глазки, узкий лоб, ярко-алые губы и багрово-красные толстые щеки.
— Как добрались? Вопросов по размещению нет? Прошу извинить, что не встречал лично, — у нас тут гостила группа космонавтов, все обеспечение, проводы, отъезд на мне. Как вам культурная программа, не хуже, чем в Москве? Говорят, москвичи и не бывают в столичных театрах… — жизнерадостно частил Михайленко и громко захохотал, услышав о почетном карауле, — он смеялся всегда, когда догадывался, что с ним шутят, неважно, какой была шутка и понимал ли он ее.
Главный бухгалтер управления Ирина Николаевна Зябликова — женщина худенькая, бледная, в очках, возраст неопределенный, ей можно было дать в зависимости от дневного или вечернего освещения, ее настроения и одежды от тридцати и до сорока пяти. Она курила и смутилась тем, что ее застали с сигаретой. «Каких сил стоит ей сейчас изобразить гостеприимство и радость знакомства с еще одним ответственным контролером-ревизором!» — подумал Павел.
— Ирочка, — весело произнес Ивашнев, представив ей Стольникова, — Ирочка, не успел Пал Васильич выйти из вагона, как тут же заинтересовался: а не та ли это Иринка, которая возглавляла культмассовую комиссию в нашем институтском комитете комсомола?
— Та-а, — удивленно подняла брови над очками Ирина Николаевна.
— Как тесен мир! — с улыбкой посетовал Павел. — Нет, Иван, уволь, я сейчас же уезжаю в пароходство. Не могу я доставлять хлопоты товарищу Зябликовой, нашей боевой соратнице!
— Па-аша! — округлив глаза и губы, признала его Ирина Николаевна, и только теперь он по-настоящему вспомнил ее в девичестве: тогда она не носила очков, походила на бестужевку или курсистку с полотна Ярошенко, слегка не от мира сего, и вот такое, как сейчас, изумление было написано на ее личике. Павел автоматически отметил, что на ее руке нет обручального кольца — все правильно, подобные неземные создания не для брака. Едва они задали друг другу два-три вопроса, традиционных для неожиданной встречи, как Иван прервал эти воспоминания о юности:
