Оперный театр был полон. Давали «Корсара», и публика собралась посмотреть знаменитый балет. Впрочем, в зале были не только любители театра. Чтобы «сделать полный зал», как всегда говорили в Одессе, большевики согнали солдат из окрестного гарнизона. Только вернувшиеся с полей жестоких боев, они еще не успели прийти в себя от войны. А потому не особо понимали, для чего их согнали, для какой цели.
В ношеных старых гимнастерках, с ружьями, они очумело ворочали головами по сторонам, явно испугавшись роскоши Оперного театра. Большинство солдат, жителей деревень, никогда не видели подобной красоты, а потому страшно робели перед лицом этого удивительного великолепия, которое в глубине души они все-таки не могли ни понять, ни принять.
Спектакль был юбилейным. И, чтобы хоть как-то отметить знаковую дату, в зале было собрано все городское начальство. Самые именитые большевики города сидели в ложах. В тот год как раз стало появляться понятие «партийная номенклатура». И большинство начальников уже научились ценить себя, а значит, отказывались сидеть среди простых людей.
В одной из лож, вместе с двумя комиссарами и партийным бонзой из Москвы, курировавшим вопросы культуры, сидел главный редактор «Одесских новостей» Владимир Сосновский.
Комиссары и партийный бонза были с женами, которые не упустили возможности пощеголять бриллиантами. Володя Сосновский был один.
Начался балет. Публика вела себя шумно. Солдаты никогда в жизни не видели балет, и подобное зрелище показалось им страшно смешным. Они гыкали, издавали глупые смешки, стучали об пол винтовками. Грязные сапоги и калоши елозили по ковру на полу. Солдаты сплевывали на пол и вытирали жирные пальцы о бархатное покрытие кресел. В общем, все шло по плану. В некоторые ложи подали шампанское. Володя Сосновский вспомнил Мишку Япончика, для которого в оперной ложе всегда накрывали стол. Но Мишка был элегантным, в отличие от красных комиссаров. Они закусывали шампанское бутербродами с тюлькой и сплевывали косточки на пол. Володю Сосновского тошнило с самого начала спектакля.
Оперный театр всегда был для него сказкой, а каждое посещение – праздником. Почему же теперь все это так сильно изменилось?
Из-за перебоев со светом (даже нэп не мог ничего сделать с нехваткой угля на электростанциях) сцену освещал ряд газовых рожков, оставшихся еще со времен французов. Газ был надежнее электричества – его подача регулировалась, но была постоянной. А электричество даже в Оперном театре все еще оставалось роскошью.
