, а не насквозь. И от этого бросало в непонятный, совершенно лишающий мыслей жар, пока Малфой выискиывл что-то в её горящем лице.
Господи. Да что же это.
— Ты боишься меня до дрожи в коленках, Грейнджер, — прошептал он.
Этот шёпот впился в неё, как шило.
— Нет.
— Да.
— Я не…
— Тогда почему ты трясёшься? — что-то в его голосе.
Хрипотца, от которой — Мерлин, помоги, — Гермиона задохнулась. Такого голоса от этого человека она не слышала никогда.
Взгляд скользнул к её губам совершенно внезапно. Остановился на них. Замер, будто неосознанно. Гермионе показалось, что этот взгляд вот-вот проникнет внутрь. В её рот.
Кончик языка закололо, и она еле сдержалась, чтобы не облизнуться.
Это была бы провокация.
Потому что кажется, всё это не с ней. Она не хотела этого. И слышала как громко, чётко и беспомощно отключаются мозги, отказываясь понимать, что вообще происходит сейчас между ними. Что за ненормальщина творится в этом тёмном углу гостиной.
Мысли наворачивали по замкнутому кругу всего два слова: Драко Малфой. Словно в попытке вернуть хозяйку к сознанию. Ни черта у них не получалось.
Потому что.
Взгляд почти против воли скользнул к его рту. Крошечным запретным червячком в голове шевельнулась мысль: как это — поцеловать Драко Малфоя? И ей внезапно стало панически страшно. По-настоящему. Так, как никогда в жизни.
Наверное, поэтому палочка выпала из пальцев Гермионы и…
За окном пронёсся раскат грома такой яростной силы, что стёкла затряслись в рамах. Обрушивая эту мгновенную какофонию звуков им на головы. Заставляя обоих осознать — их лица разделяют несколько сантиметров.
Глубокий вдох ворвался в лёгкие Грейнджер, когда Драко резко поднял голову. Отшатнулся от неё в отвращении кривя губы, глядя с невыразимым презрением и холодом.
А Гермиона лихорадочно игнорировала оставшийся лёгкий привкус его тепла на кончике языка, которого она так и не коснулась. Слава всемогущему Мерлину! Господи, что только что…
Они были так близко, будто…
Она резко выдохнула. Нырнула вниз и принялась судорожно искать свою палочку — выглядело почти смешно.
— Мерлин, Малфой! — бормотала она. — Ещё раз ты приблизишься ко мне и я оглушу тебя на чёртову неделю! — голос дрожал, когда Грейнджер отворачивала лицо. Хотела сказать что-то ещё, но Малфой перебил её:
— Не думай, что я хотел этого — прошипел он, делая несколько шагов назад для достоверности. — Это ничего, ясно? Я прав. Я всегда прав.
Проводя рукой по лицу, будто пытаясь стряхнуть с себя её взгляд, он скрывал свою нервозность. И это помогало игнорировать тугой горячий узел в животе.
