Нарцисса торопливо подошла к двери, приоткрывая её. Успевая заметить, как он пересекает полутёмный, освещенный прохладными факелами холл и выходит из Мэнора. Судя по тому, как уверенно он передвигается по особняку, он здесь не впервые.
Салазар, помоги. Что здесь происходит? Что за животный страх бьётся в грудной клетке при виде этого человека? Почему он называет ее Нарци, будто старый друг? Друг семьи…
Прижав пальцы к губам, женщина распахнула дверь, выбегая в холл, и, задыхаясь, рванула вверх по лестнице, путаясь в длинном платье, перебарывая глупое желание оборачиваться через каждый второй удар сердца, чтобы проверить, не вернулся ли он. Не побежит ли за ней.
Она бежала по коридору, напуганная, провожаемая укоризненными взглядами с бубнящих портретов. Собранные заколкой волосы рассыпались по плечам, а полы платья норовили выпасть из влажных пальцев. Бежала, будто все призраки неизвестного прошлого вдруг погнались за ней, рванувшись из своего тягучего мрака, и самым первым из них был Логан, тенью скользивший за ней, нагоняя, загоняя в угол. Приближаясь, обнажая зубы в волчьей усмешке.
«…Нет!..»
Тише, Нарци.
Из губ Нарциссы вырвался задушенный всхлип. Она знала Логана. Она его знала. Образ исчез моментально, сметённый волной ужаса, что сковывал от затылка и до негнущихся, подгибающихся ног. Она застыла, почти упала, привалившись к ближайшей из тяжёлых резных дверей.
Господи. Пожалуйста.
— Пожалуйста… — плечи мелко задрожали, а хриплые, прерывающиеся дыханием всхлипы скрючили стройное тело женщины, сгибая её, заставляя сползать вниз по косяку, прижимаясь лбом к холодному дереву.
От кого она бежала?
А главное — куда? Где ее нора, в которую можно забиться как напуганной мыши? Где она?
Её нет.
У неё нет ничего. Ни прошлого, ни настоящего. Слёзы текли по щекам, а тело дрожало от страха, сжавшись на полу, наплевав на дорогую ткань платья. Растрёпанные длинные пряди лезли в лицо. Образ, который явился ей, загнанной в угол, наступающий, улыбающийся.
Нарци…
Этого не было. Это было не с ней, а с той, кем она была до потери памяти.
Рыдания вырывались из горла, рождая что-то более основательное. Что-то под кожей, жужжащее в позвонке, зарождающееся в груди, поднимающееся. Душащее.
Находящее выход на языке. Крик. Тонкий, отчаянный, что молнией промчался по каменным стенам, отдаваясь где-то в сердце мрачной глыбы особняка, который ответил женщине незамедлительно — тишиной и огромным глотком её сил, моральных, физических. Глотком Нарциссы. Снова.
