— Как? — спросила Анна, состроив такое лицо, будто съела лимон.
— Прекрасно, Анна. Ты играешь душой, а не нотами. Вкладываешь в каждый звук частичку себя. И разве это может быть плохо?
— Но местами это действительно плохо.
— Если кто-то посмеет так сказать, то покажи мне этого человека.
Анна благодарно улыбнулась.
— Я его загрызу! — продолжил он, паясничая.
— Дан!.. — расхохоталась она и даже не стала продолжать.
Они жаждали сближения и также боялись его. Каждый держал дистанцию. Как подростки бросали друг на друга тайные взгляды, но не решались на что-то большее. И эта его деликатность так подкупала Анну.
Пряный вечерний ветерок приносил нотки непонятно откуда взявшейся гари, запах цветов, растущих в клумбах и еле уловимый хлебно-ванильный оттенок выпечки, исходящий от одного из соседских домов.
— Сейчас между нами нет стен и преград, но такое чувство, что мы их сами осознанно выстроили, — решил поделиться вампир своими наблюдениями.
— Стены укрывают от боли. Больше всего мы боимся боли. Чаще своей, а иногда и чужой. Боль порождает страх, страх порождает агрессию. Если бы никто никому не мог причинить боль, то не было бы вражды и войн — они просто потеряли бы свой смысл.
— Войн и так теперь нет с приходом нас, — увёл он тему.
— Между людьми нет, но как по-другому назвать то, что происходит между людьми и вами? Между вами и ведьмами?
Вампир лишь вздохнул в ответ.
Анна рассматривала его, не встречаясь взглядом: мягкие и одновременно мужественные черты лица; красиво сложенное мускулистое тело; сбитые, огрубевшие от игры на гитаре, пальцы; лёгкая улыбка, дающая ощущение некоторого смущения и притягательные бездонные глаза с длинными, добавляющими загадочности взгляду, ресницами.
— И откуда в тебе было столько агрессии, когда ты пришёл к моему дому? — озвучила Анна, вдруг ниоткуда появившийся вопрос.
Дансар вновь тяжело вздохнул, потерев ладонью коленку.
— В тот день я решил, что раз мне судьбой уготовано попасть под заклинание, то я должен оправдать страхи окружающих на счёт меня. Все, кто узнавал, что я вампир, отворачивались от меня. Есть только один друг… верный долгие годы друг, и ты его видела сегодня на празднике, — Дан встал и подошёл к окну. — Каждый боялся, что я вдруг почему-то слечу с катушек и начну убивать. И порой мне казалось, что именно этого и ждали окружающие, только ради того, чтобы воскликнуть: «О, я так и знал! Все вампиры убивают! Они кровожадны!». Но никто даже не удосужился попробовать понять, почему я не убиваю? А как ты думаешь, Анна, почему? — устремил он свой похолодевший взгляд на неё.
