– Нет. Мы не заблудились. – Я сделала шаг вперед… Ну ладно, маленький шажок. – Мэтр Гикар?
– К вашим услугам, леди. – Он изобразил пародию на поклон. – Вот, завершаю земные дела и передаю лавку другу.
– Мне нужна рапира, – проговорила я и, чтобы сразу пресечь ненужные «охи» и «ахи», вытащила и продемонстрировала ученический знак.
– Закройте дверь, на улице холодно, я не ем юных леди на обед, только на ужин.
Гэли поколебалась, но все же выполнила просьбу бородатого. Мужчина был в зале один и пока не собирался кидаться на нас с воплями. Но, как сказала бы бабушка, – еще не вечер.
– Поднимите руку, – попросил мэтр Гикар, и я послушно подняла ладонь. Гэли сделала один неуверенный шаг от двери, с интересом заглянула в ближайший открытый ящик. Черный клинок, выглядевший игрушкой в руках здоровяка, взлетел и опустился мне на локоть. Сердце замерло. – Вот так. – Агатовое железо легко коснулось ткани, словно он держал не шпагу, а указку, как учитель танцев. – Приподнимите плечо. Так… Кисти у вас слабые, значит, нужна рапира с облегченным сердечником. Будьте добры, наденьте перчатку, – попросил он, отходя к ящику, что стоял на полу прямо под картой.
– Зачем?
– Затем, что оружие из чирийской стали готово к настройке на хозяина, одно прикосновение, и рапира ваша навеки, но пока леди не заплатит… – Он многозначительно замолчал и перешел к соседнему ящику.
Я натянула на правую руку прохладный шелк. Всегда предпочитала перчаткам муфты: ткань не мешала магии, пока ее не превращали в преграду, пока не ставили на пути изменений. Руки у мага постоянно должны быть наготове.
– У вас узкие ладони, рукоять будет великовата и с непривычки может чуть проскальзывать, – продолжал рассуждать хозяин лавки. – Но при должной тренировке это можно обратить в плюс. – Он повернулся, в каждой руке у него было по рапире.
Мужчина взвесил клинки и протянул мне правый:
– Попробуйте этот, обычно я не ошибаюсь.
Я коснулась изящной, обмотанной светлой замшей рукояти, контрастирующей с тьмой металла – по слухам, чирийскую сталь закаляли в Разломе.
Странная лавка без витрин и портьер, выгодно оттенявших блеск металла, без драгоценных камней, лавка, хозяин которой давно мертв, но по какому-то капризу богинь продолжает дышать и разговаривать.
Черное железо бесшумно покинуло ножны, я подняла рапиру и сразу поняла разницу. Легкий изящный клинок казался продолжением руки. С таким надо не сражаться, с таким надо танцевать. Выпад, блок, разворот, удар… И мое, богини, уже мое, черное лезвие столкнулось с тем, что держал в руках мэтр. Его карие глаза смеялись.
