Я чувствую себя готовым к броску змеей. Этот тон, этот взгляд королевы жизни, этот задранный нос и насквозь пропитанная фальшью смелость.
— Может, хватит быть ребенком, Кай? Плыть по течению, делать то, что вздумается и ломать чужие игрушки?
— Ты ни хера вообще обо мне не знаешь, - мгновенно вспыхиваю я. Самоконтроль и так ни к черту, но сейчас я едва держусь, чтобы не натворить глупостей. Звуки посуды с кухни раздражают, трут пенопластом по раскаленным до бела нервам.
— Думаешь, не знаю? – Даниэла усмехается, швыряет Лялину тряпку обратно в большой чемодан. – Думаешь, не понимаю, что у тебя интерес обиженного мальчика? Как же, Кай привык получать все, что ему хочется, даже чужих жен.
Она просто выносит мне мозг. Отбрасывает назад, словно я теннисный шарик. Рвет меня на куски своими блядскими серебряными глазами, потому что знает: я беспомощен сейчас. Если только Ляля…
— Чайник почти закипел, - тут же появляется она - и я до хруста костяшек сжимаю дверной косяк.
— Мне уже пора, - бросает Даниэла. – Я позвоню, когда появятся новости.
Эти слова не для меня, но идет она в мою сторону, и на мгновение мне кажется, что притяжение между нами просто разорвет наши цепи и мы, послав на хуй весь мир, просто прилипнем друг к другу. И пусть бы Ляля катилась в жопу вместе со своим папашей.
Но Даниэла просто идет к выходу, и для этого ей нужно пройти мимо меня.
Я точно не сдержусь, не смогу, или смогу, если придумаю, как сломать себе руки. Потому что желание притронуться к ней запредельно сильное. Она – мой личный закон притяжения, луна моего прилива, непостижимое природное явление, которое просто нужно принять как данность.
Она делает несколько шагов, каждый из которых ведет к неизбежному столкновению.
Закрываю глаза, глотаю несуществующую слюну и молюсь всем дьяволам, чтобы не сорваться. Мне срать, что Никольский сделает со мной, но он, блядь, может сделать больно ей. И я ни хера не смогу сделать, потому что даже не буду об этом знать.
Свист чайника заставляет Лялю охнуть и освободить нашу с Даниэлой арену, где мы с наслаждением пытаем друг друга взглядами.
— Да пошло оно все на хуй, - хрипло, прямо в губы моего Притяжения.
И пальцами ей в волосы, до боли, тараном в свое тело, так, что громко бьемся зубами. Въедаюсь в нее со всей силой, дурею, мысленно ору так сильно, что болят голосовые связки.
Если бы она снова закрылась рукой, я бы подох на месте, как рыба без воды.
