Кладу руки на руль и беспомощно роняю на них голову. Дышу часто и глубоко, как загнанная лошадь, которая в забеге на благоразумие пришла к финишу первой, но вот-вот свалится и умрет в судорогах собственного сожаления.
Я неосознанно забираюсь рукой под блузку, прикладываю пальцы к месту укуса – и так ясно слышу его слова: «Только попробуй лечь сегодня с ним в постель…» Нелогичная просьба человека, который не имеет на меня никаких прав, кроме тех, которыми сам же себя и наделил. Но она торчит во мне, словно сломанная кость: мешает дышать и связно думать, мешает отыскать себя-прежнюю среди хитросплетений лабиринтов, в которые меня втянул Кай. Хотя, кого я обманываю? Я сама хотела заблудиться.
Домой приезжаю около трех ночи. Нет сил даже создать видимость попыток скрыть позднее возвращение. Наверняка охрана отрапортует Олегу, в котором часу я вернулась, но сейчас мне плевать на перспективу серьезного разговора.
Наша комната пуста. Где бы ни был мой муж – он, как и я, сегодня совсем не торопится домой. Я несколько раз порываюсь включить телефон, но в конце концов забрасываю его в ящик стола с формулировкой «разрядился аккумулятор». Я слишком хорошо выучила повадки Олега, чтобы не знать: если он захочет узнать, где я и почему не беру трубку, то узнает это за пятнадцать минут. Скорее всего, начальник охраны уже с ним связался.
Я долго стою в душе, чередуя горячую и холодную воду, пока кожа не становится красной, воспаленной от немилосердного марафона на выносливость. А потом смазываю ладонью пар с зеркала и словно зачарованная смотрю на алый след. Скребу по нему пальцами, почти веря, что его можно стереть, словно глупую оплошность, поставленную не в том месте «галку» красным маркером. Может быть, если я вскрою этот болезненный нарыв, через рану вытечет отрава по имени «Кай»? А потом останавливаюсь, закрываю след сразу двумя ладонями и мотаю головой своему беспомощному отражению. Что же я делаю? Почему вопреки желанию сохранить хотя бы каплю его безумия, продолжаю упорно сопротивляться собственным чувствам?
Я лежу в холодной постели, обнимая одиночество и любуясь крепким затылком Кая, который примял соседнюю подушку. Протягиваю руку, чтобы взъерошить волосы, провести пальцем по краю уха – и просыпаюсь в тишине пустой комнаты.
Если Олег и вернулся домой, то ночевать в нашей постели он не захотел.
Но утром именно он меня будит: присаживается на край кровати, свежевыбритый, в модных очках и сером костюме по индивидуальному пошиву. Я невольно, поверх одеяла, прикладываю руку к животу, прячу свое личное клеймо почти официально падшей женщины.
