– Только скажи, чего надо, хозяюшка, – отрапортовал он, засучивая рукава.
– Корень желтоцвета, трын-траву, еще…
Слушая то, что перечисляет Варвара, я вдруг почувствовал себя бесполезным: мне и слова-то непонятны, а уж как эти травушки-муравушки выглядят, и вовсе неизвестно. Белоус вот деловой, все знает – настоящий специалист. А мне-то что делать?
– Варь, – я потоптался на месте, переводя взгляд с ведуньи на Дашу, – чем помочь?
– Надо нанести на кожу мазь… – не отрываясь от книги, сказала Варвара, но быстро спохватилась: – Но я сама справлюсь! А ты… иди… не знаю, в ванную сходи, чайник поставь и дверь закрой!
– Слушаюсь и повинуюсь. – Настаивать на своем участии я не стал, так что покорно удалился: толку в подобном врачевании от меня никакого – только под ногами буду мешаться. – Если надо – зовите.
Мне никто не ответил: Варвара полностью сосредоточилась на книгах, а Белоус только и успевал, что нырять в сумку за указанными ингредиентами. Н-да – тут я определенно лишний. Мысленно пожелав им удачи, я вышел из комнаты.
Бесцельно побродив по квартире, я решил первым делом привести себя в порядок: надо бы душ принять и раны обработать. Захватив домашнюю аптечку, я вошел в ванную и посмотрел на себя в зеркало. Увиденным я остался приятно удивлен: мое лицо выглядело уставшим, но в целом вполне нормальным. Но дальше оказалось куда хуже: стоило мне попробовать стянуть потемневшую от крови майку через голову, как я сразу же зашипел от боли! Кровь запеклась и ткань прилипла к ранам!
– Твою-то!.. – выдохнул я, едва не заорав от резкой боли.
Раздеваться пришлось медленно и осторожно, тихо матерясь сквозь плотно стиснутые зубы. Ощущения были, будто я кожу решил с себя содрать заживо, а не одежду снять; даже в глазах потемнело. Но, за исключением дикой боли, все прошло относительно гладко.
Когда же с неприятной процедурой было покончено и мой зубовный скрежет стих, то меня ждал еще один неприятный сюрприз: оказывается, болели не столько порезы, сколько огромный ожог на спине, к которому моя майка буквально прикипела, благодаря темной магии колдуньи.
Разглядывая тело при помощи двух зеркал, я недоумевал: как же мне удалось держаться, с такими-то ранами? Понимаю, что в горячке боя, под действием адреналина, все ощущается смазанно. Но потом-то как? Я должен был ныть и орать всю дорогу. Но нет же! Все прошло совершенно не так, как должно было пройти.
Впрочем, ответ нашелся быстро – стоило оставить потревоженные раны в покое, как они начали сами собой затягиваться, прямо на глазах превращаясь в шрамы. Я так и замер с открытым ртом и раствором перекиси водорода и бинтами в руках.
