– Скоро вернусь, мальчики. Не скучайте.
Улыбка ли сыграла свою роль, или часовые выпускали без проверки всех покидающих Ганзу, но паспорт у нее никто не потребовал. Оставалось пересечь последнюю границу, но Гончая надеялась, что упоминание Стратега и ссылка на главу конфедератов президента Твалтвадзе позволит ей попасть на смежную станцию и без документов.
В действительности все оказалось даже проще, чем она думала. Не успела Гончая приблизиться к пограничному посту, как часовые раздвинули перед ней заградительные барьеры, а начальник пограннаряда еще и добавил с улыбкой:
– Добро пожаловать на станцию Киевская Арбатской Конфедерации, где все гости и жители окружены радушием и заботой!
Улыбка, как и сама фраза, явно заученная, дались начкару с трудом. К тому же Гончая не любила, когда ее окружали вниманием, пусть даже это были радушие и забота, поэтому поспешно миновала пограничный пост и скрылась в переходе.
* * *
Последний раз Гончая появлялась здесь по поручению фюрера. Рейх, ослабленный незатихающей диверсионной войной с Красной Линией, нуждался в новых торговых партнерах, и фюрер скрепя сердце обратил внимание на Арбатскую Конфедерацию. Однако свои предложения он сформулировал в крайне ультимативной форме и вместо письма с заверениями в преданности и вечной дружбе, на какое, очевидно, рассчитывал, получил полиэтиленовый мешок с отрезанной головой своего парламентера.
Исправлять ошибку фюрера отправилась Гончая – для него Валькирия. Судя по тому, что тот вручил ей запечатанный конверт, не показав самого письма, содержание нового послания мало отличалось от предыдущего. Фаворитка фюрера не хотела повторить судьбу предыдущего парламентера – а то, что она слышала о взрывном характере главы Арбатской Конфедерации, не исключало такую возможность, – поэтому не стала вручать послание в его резиденции. Вместо этого она дождалась, когда президент покинет столицу и посетит смежную станцию Арбатско-Покровской линии, и, улучив момент во время его встречи с местными жителями, передала запечатанный конверт.
Ее расчет оправдался – темпераментный президент Твалтвадзе не стал пятнать свою репутацию прилюдной расправой над простой, скромно одетой почтальоншей, а больше Валькирия ему на глаза не попадалась. Единственным неприятным моментом этой истории, о котором она не любила вспоминать, было то, что в ожидании главы Конфедерации ей пришлось четыре дня изображать бездомную девчонку-сироту, влюбленную в начальника пограничной стражи, иначе ее в первый же день вышвырнули бы со станции.
