Те открылись неожиданно быстро. В памяти охотницы за головами отложилось, что ждать снаружи у гермодверей обычно приходилось гораздо дольше. Но на этот раз часовые проявили редкую расторопность, будто только и ждали спустившихся с поверхности чужаков.
– Двое? Давайте на дезинфекцию, – раздался из внутреннего динамика грубый мужской голос.
Гулливер неожиданно повалился на пол, и Гончей пришлось затаскивать его в шлюз на себе. А когда она подтащила его к распылителю, откуда на них хлынули тугие струи воды, внешняя дверь уже захлопнулась.
Вода была нестерпимо холодной. Девушка и так продрогла до костей на ветру, а этот ледяной душ вместе с пылью городских руин вымыл из ее тела последние остатки тепла. Зато Гулливер под холодным потоком быстро пришел в себя, стянул противогаз и заорал в застекленное смотровое окошко:
– Открывайте, вашу мать! Я вам гостью привел!
Дверь немедленно открылась, и Гончая увидела перед собой четверых встречающих в сером камуфляже – униформе всех ганзейских военных.
– Оружие на пол! – скомандовал один из них – смуглый широкоплечий тип с резиновой палкой в руках, и трое его подручных тут же направили на гостью свои автоматы.
Пришлось подчиниться. Гулливер еще и подтолкнул ногой дробовик в сторону смуглого, хотя его об этом никто не просил. Широкоплечий не оценил такой демонстративной покорности, лишь сурово спросил у проводника:
– Дуремар где?
– Она его кончила, – коротыш кивнул на свою спутницу и на всякий случай отодвинулся от нее. Теперь уже все пятеро смотрели на пришлую девицу.
– Ты кто такая? – обратился к ней смуглый крепыш, поигрывая своей резиновой дубинкой. Гончая тут же обозвала его Дуболомом.
– Это Катана с Китай-города, – поспешил ответить Гулливер.
Ответ, очевидно, не понравился Дуболому. Он сморщился, словно отхлебнул прокисшей браги, и сказал:
– Посмотрим, что ты за крыса. Раздевайся.
– Вот так сразу? – съязвила Гончая, хотя дело принимало совсем не шуточный оборот, в чем она убедилась уже через секунду.
Один из автоматчиков ткнул ее раструбом пламегасителя в солнечное сплетение, а когда она согнулась от боли, схватил сзади за локти. Другой принялся грубо срывать защитный комбинезон. Третий продолжал держать на прицеле. Дуболом с ухмылкой наблюдал за этим.
– Аккуратней, – подал голос Гулливер. – Это все-таки моя химза.
* * *
Прямиком из шлюза Катану увели в комнату для допросов. Она не сопротивлялась, шла спокойно, хотя наверняка догадывалась, что ее там ждет. Гулливер наблюдал за ней – а куда было деваться?! – и каждую секунду ожидал, что она сейчас обернется и посмотрит на него. Но Катана не обернулась. Она молча вошла с вертухаями в допросную (один остался караулить у гермоворот) и даже слова не произнесла.
