Дата на экране была в точности та же самая. 30 августа. Чувствуя дрожь от подступающей паники, я позвонила маме.
— Привет, Бамбл…
— Мама. Мама? Где вы?
— Едем смотреть «Его девушку Пятницу». А что?
— Вы что, вчера не посмотрели?
— Вчера?
— Мама, какой сегодня день?
— Что? Почему ты кричишь?
— Какое сегодня число?
— Пятница… пятница, тридцатое августа.
— Ты уверена?
— Дата прямо передо мной, на приборной панели.
— Сегодня тридцатое, — вклинился в разговор папа.
— Мама, я звонила тебе вчера вечером, помнишь?
— Вчера вечером? Что?
— Вчера вечером я позвонила тебе и сказала, что остаюсь ночевать в Уинкрофте. А ты попросила меня приехать к открытию, потому что Сонному Сэму надо к зубному.
— Сэм завтра не выйдет? Он позвонил тебе? Сэм завтра не выйдет! — сообщила она папе.
— Он позвонил Би, хотя мы раз двадцать проверили, что у него есть наш номер?
— Би, что у вас делается? Может, мы приедем и заберем тебя?
Я нажала кнопку отбоя, чувствуя, как грохочет в ушах кровь. Мама немедленно перезвонила, но я была не в состоянии с ней разговаривать.
Я уселась на диван и попыталась успокоиться. Наверняка это сон, и все. Очень реалистичный сон. Я велела себе проснуться. «Проснись». Потом стало ясно, что в доме появились Кип с Мартой. Они остолбенело застыли посреди вестибюля, словно только что очнулись и поняли, что ходили во сне. Уитли отступила обратно на кухню. Все ее движения были замедленными, как у того, кто ходит по поверхности Луны.
— Эй, — еле слышно прошептал Кип. — Что тут — землетрясение? Или конец света, о котором мы узнали последними?
И тут в дверь позвонили.
Я не стала дожидаться остальных, вскочила с дивана, метнулась мимо Кипа с Мартой к входной двери и распахнула ее.
— Быть может, теперь меня пригласят на чашку чая, — произнес тот самый старик.
— Главное — сохранять спокойствие, — сказал Хранитель. — Паника ни к чему хорошему не приведет.
Он заваривал чай.
Чая он попросил первым делом, едва переступил через порог, а поскольку все мы пребывали в крайнем смятении и не отреагировали на его слова, он, к полному нашему изумлению, занялся этим сам. Он набрал в чайник воды, поставил его на плиту, зажег газ и достал из шкафчика кружку, точно был частым гостем в этом доме.
— Запомните одну вещь, — возможно, это вас приободрит, — продолжал он, отточенным движением поправляя узел синего шелкового галстука. В этот миг на него упал свет лампы, и я различила на шелке отчетливый орнамент в виде оленей, точно воспроизводивший скульптуру у входа в Дарроу. — Многие попадали в Никогда и до вас. Многим предстоит попасть туда в будущем. Сотни миллионов завершат свой земной путь, так и не получив шанса, который выпал каждому из вас. Считайте это драгоценным даром. Шансом изменить историю, ибо, выбрав того, кто останется в живых, вы повлияете на бесконечные миллиарды будущих мгновений. Вы должны полагаться друг на друга. Каждый из вас — ключ, а все остальные — замки к нему. Это не кошмар и не сон. Это трещина, в которую все вы будете падать, пока не придете к согласию. Чем скорее вы смиритесь со своим положением, тем скорее покончите с ним.
