Под конец с улицы доносится взрыв.
Бах!
Потом другой.
Бах!
ПОСКОЛЬКУ ДЕЛО ПРОИСХОДИТ в середине декабря, солнце встает (лениво) в 10.50, а заходит (шустро) в 15.44. Это явно лучше, чем если бы его вообще не было, — плохо только то, что оно создает видимость нормальной жизни. А это место, каким бы ни было в других отношениях, ненормально. Впечатление подтверждает 26-летний исландец, которого я назову Магнусом Олафссоном. Еще несколько недель назад он был валютным трейдером в одном из банков и зарабатывал почти миллион долларов в год. Высокий привлекательный блондин, Олафссон являет собой типичный образ исландца, подсказанный нашим воображением, в то время как на самом деле большинство исландцев имеют волосы мышиного цвета и мешковатые фигуры. «У моей матери такие запасы еды, что она может открыть продовольственный магазин», — говорит он и добавляет, что с наступлением краха в Рейкьявике чувствуется напряжение и тревога.
Двумя месяцами раньше, в начале октября, когда рынок исландских крон умер, он сбежал из своего трейдингового отдела и стал простым банковским кассиром. На новом месте он изъял всю иностранную наличность, которая попала ему в руки, и набил ею мешок. «В тот день по всей деловой части города ходили люди с пакетами, — говорит он. — Хотя обычно в деловом районе никто никогда не ходит с пакетами». После работы он пришел домой со своим мешком денег и спрятал иены, доллары, евро и фунты стерлингов — общей суммой примерно на 30 штук баксов — в настольной игре.
До октября известные банкиры были героями, теперь же они либо уехали за границу, либо залегли на дно. До октября Магнус считал Исландию преимущественно безопасной страной; теперь же ему мерещатся полчища иностранных бандитов, устремившихся в Исландию с целью очистить его кубышку в виде настольной игры. По этой причине он и просит меня не указывать его настоящего имени. «Представьте себе, что Нью-Йорк узнает об этом и пришлет сюда целые самолеты грабителей, — теоретизирует он. — Здесь почти все хранят сбережения дома». Раз уж он все равно пребывает в тревоге, я рассказываю ему о тревожных взрывах неподалеку от моей гостиницы. «Да, — с улыбкой говорит он, — в последнее время у нас тут немало автомобилей сгорело». Затем объясняет.
В последние годы многие исландцы увлеклись одной опасной спекуляцией. Поскольку местные процентные ставки составляли 15,5 % и курс кроны повышался, они придумали хитрую вещь: желая сделать приобретение, которое им было не по карману, они занимали деньги не в кронах, а в иенах и швейцарских франках. Они брали кредит в иенах под 3 % годовых и срывали крупный куш на торговле валютой, поскольку крона продолжала расти. «Парни, которые занимались рыболовством, довольно скоро смекнули, что дело пахнет деньгами, и расширили торговлю до небывалых масштабов, — говорит Магнус. — Но они сделали на этом такую кучу денег, что в итоге финансовый бизнес стал для них важнее рыболовного». Рыболовы сделали на этом такую кучу денег, что их пример стал заразительным.
