Василий Екатерину Петровну жалел, но не настолько, чтобы отказаться от оздоровительных процедур.
«Нам отпуск дан не для развлечений, — разглагольствовал он, — а для приведения в форму личного состава. Родина не простит нам неразмятых мышц. А Петровна зря нагнетает — никакие не сто десять, а всего сто девять с половиной».
— Счастливо оставаться, — пожелал Коновалов коллегам, прощаясь с ними. — Вы уж тут не опускайте планку героического столичного розыска.
— Не волнуйся, капитан, — успокоил его младший оперуполномоченный того же отдела Леонид Зосимов. — Не опустим ни на миллиметр.
— Вот и ладно, — кивнул Василий. — Надеюсь на вас.
— Да мы-то здесь при чем? — удивился Леонид. — Скажи спасибо планке. Она давно и удобно лежит на земле, и, чтобы опустить ее еще ниже, нужно изрядно напрячься. А сил, сам знаешь, нет.
— Ну, я бы не стал так уж… — вяло возразил младшему товарищу Коновалов. — Все-таки не на земле. Есть там маленькая щелочка.
— Твоими стараниями, — польстил Леонид. — Иди уже, неприятно смотреть на твою довольную морду.
— Кстати, — Василий затормозил в дверях, — тут Саня приходила с очередными глупостями. Я ее, само собой, шуганул. Если она будет тебя допекать, придерживайся той же генеральной линии.
— Всенепременно.
В этот момент на столе Коновалова зазвонил телефон.
— Меня нет! — замахал руками Василий. — Я в отпуске.
Леонид дотянулся до соседнего стола, взял трубку.
— Саня? Привет-привет, лапуля. — Он лукаво посмотрел на Василия. — А его нет, он в отпуске.
— Почти, — рявкнул старший оперуполномоченный, вырывая трубку у Леонида. — Да! Да, моя радость. Что? Что?!
На лице капитана Коновалова застыло удивленно-мученическое выражение. Он какое-то время молча слушал, что говорила ему Саша, глядя на Леонида так, как будто видел его впервые в жизни.
И этот отрешенный взгляд, и вопросы, которые через пару минут стал задавать Саше Василий, показались Леониду в высшей степени странными.
— Меня? — Капитан Коновалов нервно почесал живот. — Именно меня? То есть лично меня? А если ему все это только кажется? Что? Успокоить? Я?! Саня, я никого не могу успокоить, я могу только напугать. Да? Сколько? Сколько-сколько?! Конечно, согласен. Я за такие бабки успокою его до состояния трехдневного трупа. Не надо? Как скажешь, наше дело предложить. Ладно. Ладно. Уже еду.
Василий положил трубку и впал в тяжелую задумчивость.
— Але, капитан! — окликнул старшего по званию Леонид. — Халтурка обломилась, как я понял?
