Двойная старуха | страница 4



— Хорошо, если в Москве? А они, может, и в Америку заехали.

— Ну зачем же, голубушка, в Америку.

Со днями Анна Тимофеевна успокоилась и свыклась с мыслью об отлучке сына и его любви к развратной бабе. Только ночевать все больше ходила к Синицыной, — одной в пустом доме страшно.

Однажды Синицына прождала до полуночи, выпила уже чай и, решив, что Анна Тимофеевна не придет, закрыла дом и легла, немного обиженная ее невежливостью.

На рассвете ее разбудил стук в ставни. Сначала ленилась встать, но ей послышался голос Анны Тимофеевны. Тогда она поднялась и, вздыхая, раскрыла ставни.

— Матушка моя! Да что с вами?

Анна Тимофеевна, бледная, с будто выкатившимися глазами, стояла перед окном в грязном и мокром платье, с листьями в волосах.

Синицына, правда, испугалась.

— А…леша.

— Что такое?

Анна Тимофеевна вдруг молча села на землю.

Синицына разбудила девку, побежала к фельдшеру, — Анну Тимофеевну внесли в дом и уложили в постель. Она все молчала.

— Ах, какой ужас… Ах, чаю горячего скорей.

Синицына разнервничалась и решила, что Анна Тимофеевна умирает…

Но Анна Тимофеевна чаю пить не стала, но вдруг поднялась на кровати и сказала:

— Пожалуйста, позовите отца Георгия.

— Вот, вот… я и сама думала… Сейчас пошлю.

Пришел священник, взволнованный, со Святыми Дарами.

— Что с вами, Анна Тимофеевна?.. Приобщиться, может быть, желаете?

Анна Тимофеевна опять бессильно упала на подушки.

— Ах, нет, батюшка… Я вам должна рассказать… Вот, я говорила вам, что Алеша… сынок мой… пропал… с барыней этой уехал. А нет… Алеша не уехал с ней… Нет.

Она замолчала.

— А что, весточку получили?

— Нет, батюшка… Какая весточка! Вот… Пошла я вчера в лес… за поляну, думала грибов набрать… для сушки, самое время теперь, грибов много. Пошла… Погода тихая, ветерок дует… Перешла поле, да в лес пошла… Все не вижу грибов… Так, попадались, конечно, только больше грузди или опенки… Я и иду все глубже да глубже… там, знаете, батюшка, у Кириллова родника грибы всегда… Уже и темнеть стало… Может, и заблудилась я, не знаю. Иду тропинкой, тихо, только сучья да листья хрустят под ногами. И вдруг слышу голос, да ясно так и близко:

— Мама…

Я и остановилась… Что такое? Вокруг никого… И такая тишина, батюшка, сделалась, даже птицы умолкли. Ну, думаю, показалось… Иду дальше. Прошла несколько шагов и опять слышу… уже как будто дальше немного, впереди:

— Мама…

Так ясно и голос такой звонкий, — как же обмануться? Я испугалась-то и не знаю, что мне: назад бежать или спрятаться… Стою да крестное знамение и сотворила… Уже и темно совсем, деревья густые. И вдруг вижу, в чаще меж кустов светлеет будто, а голос и был оттуда. Свет белый такой, как снегом засыпанный. Сделала я шаг или два… и вижу… стоит на мху мой Алеша, руки на груди сложил и мне улыбается. Светло так вокруг него. А я и не знаю, как, и не удивилась совсем, смотрю на него и говорю: