— Да-а… но как ты знаешь?
— Вся слобода говорит.
— Ну вот, отец… я прошу тебя, очень прошу, Гриц так страдает… и, кроме того, ему нельзя показаться в университет.
— Та-ак… Ах, коза, коза! А тебе какая забота о нем… а?
— Ну, ладно, отец, нечего смеяться. Бог велит о всех заботиться.
— А тебе о Грице проще всех других, да?
— Так зайдешь?
— Хорошо, я зайду, но поговорим об этом предмете.
Он присел на порожек окна, выходящего в сени и, как бы собирая все мысли, касавшиеся Мины, долго молчал.
— Видишь ли, дитя мое, — ласково молвил он, чертя на полу тростью букву «Э», — я много думал по поводу твоих отношений к Грицу и нахожу, что вы — не пара. Ведь ты думаешь выйти за него замуж?
— А почему бы мне и не выйти? Гриц женится на мне, когда кончит университет.
— И ты веришь этому?
— Ах, отец, я не имею права не верить ему!
— Ты его мало знаешь. Это такой человек… он, вероятно, и верит тому, что обещает. Если верить ему, то сегодня он будет архиереем, завтра, пожалуй, министром, а послезавтра — величайшим поэтом. Одним словом, человек не установившийся… И уж всего менее подходит он для тихой семейной жизни. Гриц, бесспорно, умница и его, может быть, ожидает светлая будущность, но что из того? Он непостоянен ни в одном из своих намерений.
Мина слушала отца, и каждое его слово отзывалось в ее душе нестерпимой болью; и если она многого не понимала в характере Грица, то женским чутьем угадывала, что слова отца содержат значительную долю правды о любимом человеке. Но, — таково свойство любви, — она не хотела, не могла признать этой правды.
— Не беспокойся, отец, — ответила она. — Ты ничего не потеряешь от того, что я люблю Грица. Не тебе, а мне жить с ним. И наконец, мне кажется, я знаю его лучше тебя…
— Делай, как знаешь, Мина, — согласился отец. — Но, смотри, потом не пеняй на меня, что я не остановил тебя от этого шага.
Ах, сколько раз впоследствии вспоминала Мина эти слова отца!
Иоган вернулся в студию, захватил с собой небольшой ящик черного дерева с перламутровой инкрустацией и, поцеловав дочь, вышел из дому.
Мина не вытерпела и выбежала за ворота, чтобы посмотреть, куда пойдет отец.
Он шел прямо к дому Правдинцева.
V
Гриц только что проснулся и лежал в постели, мысленно переживая неприятные события истекшего дня, как в комнату вошел Браун.
— А, Иван Карлыч! — обрадовался Гриц, дружески пожимая руку гостя.
— Лечить тебя пришел, Гриц, — улыбнулся Браун. — Ушибся?
— Да, Иван Карлыч, есть такое дело, — смущенно пробормотал Гриц, краснея под пристальным взглядом Брауна.
