- Все готово, - процедил Хлыст сквозь зубы по-привычке торопливо. - Я договорился с Жюльеном, голландцем, у него коляска с парой добрых коней. Стоит во дворе у братьев Генри. Я установил, куда и когда ходит наш юный друг Фанфан. Каждое утро в семь часов - за молоком на ферму Пикара, это за садом Колиньонов. Сделаем все так: как я дам сигнал, что вышел из дому, Жюльен выедет с фиакром, в нем будешь сидеть ты. Когда вы его догоните, остановитесь, ты откроешь дверь экипажа, поздороваешься и предложишь подвезти. Раз он тебя знает, ничего не заподозрит, это точно! И - по-коням! Жюльен погонит с места, если повезет, никто ничего не заметит. Через двадцать пять минут будем в Пантине, у Жюльена там есть уединенная хибарка. Ты же, разумеется, приготовься дать мальчишке как следует, если он...
- Оставь это, - сказал Пиганьоль, трижды уже пытавшийся прервать словоохотливого Хлыста. - Боюсь, все пропало!
- Что ты несешь?
- Все пропало. Этот парень нынче остановил меня на улице - видно проследил, когда и куда я хожу (Пиганьоль сказал это с хмурой иронией). Знаешь, что он мне заявил? Черт побери! Я бы его убил на месте, если б мог!
- Ну давай, говори, дерьмо! Давай! - злобно заворчал на Пиганьоля сообщник, взбешенный нерешительностью Пиганьоля и ещё больше заявлением, что план их лопнул.
Было около одиннадцати утра, когда Фанфан, действительно поджидавший, когда Пиганьоль выйдет из дому, того окликнул. Фанфан не хотел заходить с ним в дом, предпочитая, чтобы разговор проходил на улице, ибо полагал, что Пиганьоль способен на все - и ещё потому, что не хотел доводить Фелицию до отчаяния сообщением, которое бы показало, как фальшив, никчемен и лжив с первой встречи был с ней этот человек, которого она все-таки любила и который был, в конце концов, отцом её ребенка.
- Мсье Пиганьоль, - окликнул его Фанфан, - мне вам надо кое-что сказать!..
- О! - воскликнул пораженный Пиганьоль, пораженный вежливым тоном того, кому они готовили ловушку, и потому заговорив с Фанфаном почти ласково: - Как дела? Как ты подрос за эти несколько месяцев! И как здорово выглядишь, правда!
- Да? Благодарю вас! А как ваши дела?
Короче говоря, завязался светский разговор, и при воспоминании о нем у Пиганьоля горели уши, так он чувствовал себя смешным.
- С вами собирался говорить брат Анже, но я ему отсоветовал. Он болен и не может выходить. Он спросил, смогу ли я поговорить с вами от его имени, и я согласился!
