- Ах, стать бы моряком, уплыть в Америку!
Потом он перегнулся через фальшборт и засмотрелся на волну, покачивавшую всякий мусор. Помчался на нос, вспомнив, как Христофор Колумб кричал "Земля!" Опять вернулся на корму, любуясь воображаемой кильватерной струей, исчезавшей на горизонте. И тут в мечты проник нетерпеливый голос:
- Теперь пойдемте осмотреть каюты! (С чего это, черт возьми, мадам Баттендье так заикается?)
Вниз он спустился в три прыжка по широкому трапу. И в нос ему ударил сильный, удушливый запах зерна, разогретого дерева и соли, который он вдыхал с наслаждением. Палуба гудела под его ногами. И тут его окликнула Аврора:
- Тут такие чудесные каюты!
- Но вы вся дрожите! - удивился Тюльпан.
- Это из-за разницы в температуре снаружи и здесь!
- Мне кажется, здесь довольно жарко! - удивился он, действительно ощущая себя в геенне огненной.
- Что?
- Я говорю, мне кажется, здесь ужасно жарко... - Фанфан без лишних размышлений снял мундир, а потом и рубашку.
- И в самом деле жарко... - Аврора Баттендье в смятении распахнула какую-то дверь. Она вела в каюту капитана. Каюту небольшую, но уютную, с широкой кроватью. В иллюминатор проникал неясный свет, временами чуть подрагивавший.
- О, тут кровать! - заметила Аврора Баттендье, и глубоко при этом вздохнула.
- Да, - ответил Фанфан, удивляясь, что его провожатую удивляют такие естественные вещи, и, взглянув на нее, увидел - Аврора Баттендье держалась за грудь и, казалось, в любой миг готова была упасть в обморок.
- О, как мне плохо! - вдруг воскликнула она. - Я задыхаюсь! Ослабьте мне корсет, расшнуруйте его!
- Не бойтесь, я вам помогу! - сказал Фанфан и принялся за дело. Аврора Баттендье побледнела и Фанфан почувствовал, как все сильнее дрожит её рука на его плече.
- Боже! - воскликнул он. - Похоже, вам не по себе! Не желаете ли на минутку прилечь?
- Все эта жуткая жара! - простонала она и Фанфан в изумлении увидел, как в несколько секунд она сорвала все, что на ней было и навзничь рухнула на постель, закрыв глаза.
Будь в этот миг кто за дверьми, немало удивился бы странному диалогу, протекавшему в каюте, где женский голос простонал:
- Аркебуза!
Ну а мужской в ответ все удивлялся:
- Какая аркебуза? Откуда? Нет у меня аркебузы!
- Ах, есть! - не унимался женский голос. И в следующий миг блаженно возвопил: - Давай! Стреляй в меня! Я твоя мишень!
И тот, кто оказался бы на борту "Фанфарона", навряд ли понял бы, при чем тут стрельба по мишеням, услышав, как мишень в восторге стонет:
