«Была пора: наш праздник молодой…»
А у памятника юноше Пушкину в лицейском саду уже началось торжественное выступление школьников из школы-интерната города Пушкина.
«В те дни, когда в садах Лицея я безмятежно расцветал…»
И они безмятежно расцветают в тех же садах и парках. И стоит для всех сюда приходящих сложенное из путиловского камня, обнесенное перилами с медными шишечками лицейское парадное крыльцо, которое, как и прежде, «В ясные дни… почти всегда освещено солнцем».
Видели мы и пригласительные билеты на 19 октября за многие годы. Светлана Васильевна их собирает. Каждый билет маленькое произведение графики. На одном из билетов здание Лицея, просвеченное большой центральной аркой посредине и двумя по краям, — рисунок Пушкина.
Светлана Васильевна сказала, что пришлет нам пригласительный билет на 19 октября.
Она прислала. На билете — юноша Пушкин, в легкой летней рубашке, сидит на траве, закусил кончик гусиного пера, задумался: рисунок Нади Рушевой.
И слышу наших игр я снова шум игривый,
И вижу вновь семью друзей.
Мы же оставили Светлане Васильевне нашу газетную публикацию о старшем и младшем поэтах, на которой написали свой домашний адрес. Это уже все потом, на исходе дня, когда мы после дачи побывали в Лицее и постояли на его освещенном солнцем крыльце.
Вернулась уборщица.
— К вам выйдет научный сотрудник.
Отворяется дверь (именно отворяется) сбоку коридора, и на пороге в длинном белом с голубым платье, волосы тоже длинные, лежат на груди свободной, нетугой косой, в руке белый футляр для очков, предстала (именно предстала) молодая хозяйка дома.
Как вы думаете ее звали? Натальей…
Ни я, ни Вика не удивились — все вело к нечто подобному, настолько дача казалась плывущей в том солнечном времени, освещенном теми далями, теми событиями.
— Доброе утро.
— Здравствуйте.
Я хотел извиниться за столь раннее появление, но Наталья движением руки пригласила нас следовать за собой.
Ленинградка Алла Дмитриевна Загребина поразила меня рассказом о том, как в Неву летом вошел парусник под алыми парусами. Алые паруса для детей и взрослых, для всех.
Для меня сейчас Белая дача — царскосельский парусник, который вошел для детей и взрослых в город Пушкин, бросил якоря и встал у зеленых дубов.
Наталья ведет нас внутрь дачи утренней молодой походкой. Длинный подол приоткрывает белые на каблуках туфли. Влажное царскосельское утро в этой девушке, в этой даче, в нас самих. Влажное, сверкающее, зеркальное.
