Властитель долго молчал, озаряя меня сумрачным сияньем глаз.
Молчание было заполнено гулом взволнованного дыхания моих друзей, потом в него вплелись посторонние шумы. Мне хотелось уверить себя, что то голоса подданных властителя, но холодной мыслью я понимал, что вероятней всего это помехи передачи.
Спустя некоторое время властитель заговорил:
- Люди и их друзья - живые существа?
- Да, конечно.
- Самосохранение - важнейшая черта живого. Страх смерти объединяет всех живущих. Ты согласен?
Я понял, что он приговаривает нас к смерти. Эта надменная скотина жаждала смятения и отчаяния. Я знал, что никто из нас не доставит ему такой радости.
- Страх смерти велик, он объединяет всех живущих. Но людей еще больше объединяет гордость своей честью и правотой. Многое, очень многое для нас важнее, чем существование.
- Но вы не жаждете смерти, как радости?
Мне была расставлена западня, но я не знал, как избежать ее.
- Разумеется, смерть - не радость…
Теперь его голос не гремел, а звучал бесстрастно, как голос Орлана, - это был вердикт машины, а не приговор властителя:
- Ты обречен на то, чтоб желать недостижимой смерти как радости. Ты будешь мечтать о смерти, в глупом человеческом неистовстве призывать ее. И не будет тебе смерти!
После этого он пропал.
Я остался один в огромном зале.
Орлан увел меня назад. Петри пожал мне руку, Камагин кинулся на шею. Я переходил из объятий в объятия, выслушивал поздравления.
- Вы всыпали этому державному подонку, будь здоров! - шумно ликовал Камагин.
Я не понял странного выражения «будь здоров», но восторг Камагина тронул меня.
- Будут репрессии, надо готовиться! - сказал Осима.
Он был энергичен и деловит, словно собирался немедленно отражать посыпавшиеся кары. А Ромеро проговорил с печальной бодростью:
- Вы держались правильно. Но одно дело - декларации, другое - поступки. И поскольку жизнь ваша объявлена неприкосновенной…
- То будут мучить. Покажем, что муками человека не сломить.
Он смотрел на меня ласково и скорбно.
- Мне кажется, Эли, вы ожидаете грядущих мук с нетерпением, как недавно ожидали битвы. Вы - удивительный человек, друг мой. Впрочем, если бы вы были иной, вас не избрали бы в руководители…
- Не будем об этом. Как вам нравится известие о рамирах?
Ромеро согласился, что главным в моей дискуссии с верховным зловредом является новость о существовании еще одной высокоразвитой цивилизации. К сожалению, рамиры слишком далеки от нас и на помощь против разрушителей их не позвать.
