— Ты как? — спросил он.
— Ужасно, — задыхаясь от волнения, ответил Мурдикин. Рядом с ним в луже крови лежало тело человека; в его голове зияла огромная дыра от крупнокалиберного лангорского пистолета. — Я убил его.
— Вижу! Ты ранен?!
— Немного. Но это… не страшно… О Сарвет-Церги!
Несколько пуль просвистело прямо над ними. Фуркум опустил голову и закрыл глаза, но потом услышал тихое шипение Терну и увидел рану; он сдержал приступ тошноты и быстро расстегнул свой боевой рюкзак.
— Дай посмотрю, — сказал он, дрожащими руками извлекая оттуда аптечку, — сейчас…
— Не смертельно, — перебил Терну. — Все в порядке.
— Не в порядке, — Мурдикин схватил лейвора за руку и воткнул в нее инъектор с болеутоляющим, — сейчас… вот… это поможет.
— Diri, но…
— Не могу на это смотреть, фу, — сплюнул Фуркум, накладывая на лапу нанобинт. — Я боюсь крови…
Нанобинт заискрился, Мурдикин вздохнул с облегчением. Боль мгновенно отступила; нанобинты заживляли почти любые небольшие раны.
— Лучше?
— Немного.
— Противник отступает, повторяю, противник отступает, — донесся хриплый голос командира. — Вперед! Те, кто может сражаться, теснят их к залу ожидания, остальные за нами.
— Пошли, — привстал Фуркум и протянул Терну руку, — пошли.
Лейвор оперся на друга, и они направились к залу ожидания. Стрельба, все еще интенсивная, постепенно удалялась. На полу валялись изуродованные трупы в неестественных позах, некоторые — с отсутствующими конечностями.
Путь был долгим и мучительным; в огромном аэропорту оказалось легко заблудиться, а входы находились от зала ожидания очень далеко; к тому моменту, как первая группа добралась до него, охранявших зал сепаратистов уже покарала вторая.
Внутри действительно сидели заложники — четыре десятка людей, среди них и женщины, и старики, даже несколько детей. Солдаты согнали их в центр зала, к табло, и окружили; сержант окинул комнату взглядом, раздал приказы и утомленно опустился на сиденья; двое медиков разложили аптечки и принялись осматривать раненых. Инженеры сразу приступили к работе, воины из второй группы отправились наверх и скоро исчезли из виду. Вскоре вдалеке послышались взрывы и гул реактивных двигателей — имперская авиация приступила к бомбардировкам.
— Третий, подойди ко мне, — позвал сержант. Шеркен подчинился.
— Ты ведь соврал, да? — строго спросил Ингрив. — Зачем?
— Седьмой принцип, riihore.
— Седьмой принцип, говоришь? — на секунду командующий задумался. — Нельзя им всегда следовать.
