И каждый аромат, детали вида сада действительно завораживали всякого, кто сюда приходил, пленяя его воображение своим помпезным видом, напоминавшей о той роскоши и красоте, что существовала задолго до начала событий, которые лучше бы не случались. А в самом центре сада бил маленький фонтанчик, совершенно миниатюрный, не тот, что находился посреди внешнего двора.
Вся эта садовская фантасмагория простиралась примерно на целый километр, упираясь прямо во вторые ворота замка. Сквозь сад проходили десятки дорожек, умощённых мраморной плиткой и камнем, специально сюда завезённой из далёких карьеров империи. У этих дорожек стояло множество лавочек, на которых можно было отдохнуть от долгой прогулки по саду или несколько часов в тени переждать гнетущую жару над островом.
Единственные сады, которые могли сравниться во всей империи с этим, располагались в самых огромных и важных городах Рейха. Это был сад «Величие Империи» в Риме, комплекс садов «Филигрань Веры» в Константинополе, сад «Длань Господня» во Флоренции и пышный садик, в новом городе, построенном на восточной Иберии – Санторино, под названием «SantiKancler», ставший самым огромным в Автократорстве.
Большинство больших и интересных садов было уничтожено во время Великой Европейской Ночи и времён Очистительного Крестового Похода первого Канцлера, всю ярость которого он направил против еретиков и отступников европейского юга. Да и сейчас, когда наступил час Автократорства, эти сады оказались под одной из самых величайших угроз, исходившей от Конгрегации Веры в Государство, так как: «эти морально противныесооружения и декадентские ваяния, вселяют своей широкой цветовой насыщенностью в души граждан дух праздности, что отворачивает их помыслы от труда и верного служения своей родине. А это может стать началом для актов гражданского неповиновения, сепаратизма или даже политической ереси». – Как говорилось в отчёте одного из глав Культополисариев…
Но этот сад, на острове Анафи, оставался вне досягаемости сумасбродного Культа Государства или как сейчас её зовут – Конгрегации Веры в Государство. Магистр Данте был готов залпом тысячи орудий оградить эту красоту от загребущих лап опьянённых фанатиков. Это растительное произведение искусства продолжало дарить своё великолепие, воплощённое в прекрасных цветках и изумрудных древах, всем его посетителям, даже сейчас…
Под прохладной тенью сада гуляли два человека, верных своим, как им казалось, нерушимым, идеалам, достойные того, что бы умереть за них. И это не идеалы сумасшедших идей, тут всё было на много глубже. Их силуэты покрывали ветки, усеянные изумрудной листвой, вкупе с ветерком, сделавшим качающиеся ветки ещё и опахалом, которое веяло живящей прохладой.
