Они пришли сюда вместе, к строго установленному сроку, который с каждой минутой должен наступить, чем определит судьбу Империи. И эти трое понимали всю ответственность, которая на них ложилась, и тем гордились, ибо не каждый день собираются люди, способные изменить мироздание. В общем, это все те, кто тут пока собрались, но они не предпочитали сидеть в безмолвии, ведя при этом активный разговор.
Никто не помнил, с чего началась эта беседа, то ли с того, что мужчина, сидевший на зелёном кресле, решил узнать про цель этой встречи, а может человек, опёршийся на подоконник, решил начать разговор с некого повествования, что перешло в оживлённый диалог. Всё это было неважно.
Мужчина, сидевший на кресле возле главного стола, немного подался вперёд и обратился к старику:
– Ну, как твои начинания в том городке?
Пожилой человек тяжко выдохнул и слегка усмехнулся, после чего всё же последовал ответ:
– Неплохо, мало кто из моих знакомых, сейчас лоялен «перевороту», но всё вынуждены сохранять внешние подобострастие сегодняшнему правителю. Да и богосвященная миссия в том городе удавалась. Вышло вывезти практически все реликвии сумрачной длани.
– Реликвии сумрачной длани? – Послышался удивлённый возглас, исходивший со стороны подоконника.
– Да, священные тексты о «Часе дьявола», сказание о «Эпохе постогоморризации Европы», времени, которое предшествовало Великой Европейской Ночи или «Часу дьявола», так же ещё множество вещей, пришедши из той эпохи.
– Плохо тогда было вашему брату. – Спокойно, но с толикой язвы сказал мужчина у окна.
– Любая власть от Бога, – по-старчески тяжело дыша начал старик. – Всё, что творится – творится по воле Его, которая никогда нами не будет постигнута.
– Это точно.
И сразу после этих слов дверь комнаты заскрипела. Все обратили внимание на источник звука. В проходе появилась фигура. Это был высокий мужчина, и несмотря на повисший сумрак можно было разглядеть его основную одежду – чёрный камзол, такого же цвета штаны и сапоги…
– Магистр Данте, похоже, это ваше место. – Встав из-за стола, сказал мужчина, сидевший у него.
– Карамазов, это вы. Искренне рад встречи. – Словно оксюмороном последовала реплика старого хозяина помещения, когда его речь была выдана с такой эмоциональностью, с которой говорят машины.
И посмотрев на старого седого пожилого мужчину, облачённого в испачканную одежду, везде истёртую, пропитанную потом и грязью, обычного работяги, магистр обратился:
