Один Шини еще подростком заупрямился и заявил, что хочет быть историком. Он, надо сказать, никогда толстеньким не был. И покладистым не был, в отличие от брата и сестры. И вообще в своей семье Шини был словно бы из другой песочницы — пусть его бунты порой и выглядели нелепо, они всё-таки были самыми настоящими бунтами. И папа, пару лет повоевав с сыном, неожиданно сдался. Хоть и ворчал, особенно при матери и при брате с сестрой.
Но один раз…
— Шини, — сказал как-то папа, входя в бывшую детскую. — Пойдем пройдемся.
— Куда, пап? — Шини отложил книжку, которую читал.
— На улицу, — приказал папа. И строго глянул на сына. — Переоденься.
На улице они отошли от дома подальше в молчании, потом папа оглянулся и указал на лавочку рядом с каким-то домом.
Сели.
Папа оглянулся.
Рядом никого не было.
— Ты балбес и охламон, — с места в карьер начал папа. — Не спорь со мной.
— Да я не спорил.
— Заткнись, Шини. Ты балбес и охламон, потому что… — папа глубоко вздохнул и глубоко выдохнул. — Потому что не Мар твой старший папа.
— Чего?.. — Шини обалдело воззрился на отца.
— Того, — папа грустно вздохнул. — Поэтому ты и есть балбес и охламон. Весь в него.
— В кого, пап? — растерялся Шини.
— В балбеса и охламона, — рявкнул папа. — Шини, в своё время я оступился. Один раз. Мне хотелось большой любви. Не влюбляйся, Шини. Это ничем хорошим не заканчивается. Понял?
— Ты меня имел в виду? — Шини обиделся. — Я такой плохой? Это я — то нехорошее, которым заканчивается? Но в этом же ты виноват, выходит дело!
— Не повторяй моих ошибок, Шини, — строго приказал папа. — И поменьше читай всякую муть. Про всяких там «золотых гермо» и прочее. Я не читаю.
Он правда ничего не читал. Вообще ничего не читал.
Да и никто в семье, кроме Шини, не читал.
А зачем?
— Пап, а кто мой старший? — с интересом спросил Шини.
— Не твоё это дело, балбес, — голос папы стал строгим. — Хочешь в университет?
— Ага, — кивнул Шини. — Так ты разрешишь?
Про университет они спорили весь последний год. Потому что Шини категорически не хотел идти в кулинарный техникум.
— Вали, — махнул рукой папа. — Но учти. Если сунешься обратно, пойдешь, куда я сказал. Потому что я согласился продержать балбеса на шее еще шесть лет, но не больше. Скажи за это спасибо маме.
— Скажу, — пообещал Шини. — Пап, а правда? Ну кто мой старший?
— Какая тебе разница-то? — уже всерьез рассердился папа. — Кто… кто мне голову заморочил россказнями, тот и был. И ты, идиотина, у нас поэтому один средний. Не получались от него другие дети. Ни у кого.
