По столу стучали резные кости; рядышком лежали мелкие монеты. Охранники проводили девчушку равнодушными взглядами и вернулись к игре.
— Боргольд у себя, наверху, за дверью с изображением льва, — всё-таки снизошёл франтоватый молодчик с лихо подкрученными усами. — Не заблудишься, девочка?
Аррен помотала головой.
Сердце снова отчаянно застучало.
Она пошла вверх по лестнице, и каждый шаг отдавался в груди глухим «Тук!», «Тук!».
Дом торговца выглядел так, как некогда выглядел дом её отца: резные перила, роскошные ковры, гобелены на стенах — но здесь всё это было вычищено, отполировано, ухожено. Сразу было видно — дом любили. В пушистом ворсе тонули ноги; он приятно щекотал пятки. Доспехи рыцарей, чешуя драконов на гобеленах — так и блестели, вышитые золотой нитью.
Она прошла мимо дверей — первая, вторая, третья…
Вот и она!
Сердце подпрыгнуло и затрепыхалось.
Поверх панели из резного дуба была прикреплена голова льва — бронзовая, начищенная до блеска. Она была оскаленной и грозной, и всё же… было в ней нечто такое, от чего всё внутри переворачивалось. Лев не казался злым.
Губы пересохли, а пальцы задрожали — но она упрямо толкнула дверь.
Кабинет был роскошен — не утомлённой роскошью востока, но сибаритством человека, избороздившего все моря и ценящего удовольствия жизни. В другом конце кабинета стоял стол, на который можно было улечься, по меньшей мере, втроём. (Если, конечно, быть такой худышкой, как Аррен). Стену слева украшало резное панно; на стене справа висела карта — от неё захватывало дух: она была нарисована яркими красками на дорогой белой бумаге; там были и горы, и моря, и острова, и всё, что пожелаешь. И даже крохотные каравеллы, упрямо бороздящие волны, и чудесная рыба Кит — она пускала фонтанчики, нежась в скалистых заливах.
Помимо этого, в кабинете было всё, что можно представить: астролябии, гномоны, клепсидры и песочные часы; компасы в виде плавающего кораблика в плошке с водой; резные фигурки каравелл. Растения, совершенно невиданные и пышные, в керамических кадках; и наконец, пёстрая, какая-то несуразная птица в куполообразной клетке. Птица висела вниз головой; она внимательно посмотрела на Аррен чёрным глазом и пробормотала себе под клюв:
— Нет, вы видели такое?
После чего засунула голову под крыло.
И всё же, из всего этого великолепия, прежде всего бросался в глаза сам Боргольд. Он и впрямь напоминал большого, грузного медведя; был одет в простую, поношенную рубаху, и так резко выделялся из всего вокруг, что Аррен показалось, будто он нависает над ней, подобно великану.
