Асмунд ненамного, всего на каких-то полторы две ладони перекладывает руль вправо.
— Быстрее.
— Бум! Бум! Бум! Бум! — разносится над палубой ритмичный бой.
— Хей ох! Хей ох! — Гребцы налегают на весла. Ледяные брызги, перехлестывающиеся через высоко вздернутый нос, долетают едва ли не до кормы.
Видя, что добыча ускользает, ласточкой несясь к спасительному берегу, гребцы черных ладей удваивают усилия. Черные корабли коршунами устремляются вперед, растянувшись едва ли не по всей ширине узкого фьорда. Весла ровными рядами опускаются в воду.
Расстояние между преследуемыми и преследователями резко сокращается. Одна из ладей, обгоняя товарок, вырывается вперед. С ее бортов доносятся торжествующие крики, на носу натягивают тетивы на упругие дуги луков стрелки.
Вдруг ладья спотыкается. Замирает, будто уткнувшись покрытым затейливой резьбой носом в неожиданное препятствие. По всему фьорду, отражаясь от темных громадин скал, разносится громкий треск.
Живое, иногда излишне красочное воображение скальда мигом дорисовывает остальное.
Страшной силы удар, швыряющий людей на жесткие доски скамей, в пенную ледяную воду за бортом. Вырывающиеся из заскорузлых ладоней рукояти весел врезаются в хрусткие ребра. Хлещущие во все стороны, подобно бичам, струны лопнувших канатов сдирают кожу до самых костей. Обломившаяся у основания мачта с грохотом валится на палубу, довершая царящий там хаос. И торчащий из дощатого днища каменный клык, вокруг которого бурлящим гейзером хлещет вода.
Гордый, хищный, некогда опасный зверь умирает, получив смертельную рану.
За имевшееся у них время они почти на десяток раз проверили этот фьорд. С виду глубокий и обманчиво безопасный, в нескольких местах он таит торчащие со дна скальные выступы, скрытые лишь тонкой пленкой темной до черноты воды. Почти десять раз они заходили сюда. Сначала медленно и осторожно, запоминая расположение оскаленных зубьев. Затем, с каждым разом все быстрее, вырабатывая особый ритм гребли и отрабатывая маневр, готовясь пройти опасное место с ходу, ни на мгновенье не задержавшись, не вызвав ни малейшего подозрения у опрометчиво посчитавщих их легкой добычей преследователей.
Гребцы на ходу оборачиваются. Лица воинов светлеют, кое-где раздаются радостные выкрики.
Враз посуровевший и вновь ставший похожим на ворчливого старого медведя Асмунд, как ножом обрезает нарождающееся веселье.
— А ну замолкли все! Их еще в три раза больше чем нас! И дважды они на одну уловку не попадутся! Так что заткнулись и налегли на весла! Давай! Хэй ох! Хэй ох!
