Туманное утро. Морской змей бороздит прибрежные воды, высматривая в сумрачной дали хищные силуэты чужих кораблей.
Ожидание длилось два дня. Все это время черные ладьи частым гребнем шерстили густо изрезанные заливами берега, не обходя вниманием ни одного фьорда, ни одной заводи, выискивая малейшие следы присутствия людей Агнара. Асмунд был прав: то ли упертые донельзя оказались, то ли злой стрелок столь сильно им насолил. Лишь вчера вечером, когда уже почти стемнело, в селенье влетела упряжка взмыленных оленей, и молодой паренек, сын вождя соседнего рода, захлебываясь от спешки и ощущения собственной значимости, рассказал, что ближе к полудню к их деревне подошли чужие корабли. Не дожидаясь беды, финны бежали. С судов сошли вооруженные до зубов северяне, которые долго и обстоятельно обыскивали деревню, не пропустив ни одного дома, заглянув, по меткому выражению бойкого парня, даже в отхожие ямы.
Внимательно выслушав посланника, Агнар снял с запястья витой браслет, отливающий желтизной в свете заходящего солнца, и молча одел его на тонкую руку подростка. Финн ошарашено сглотнул воздух. За это сокровище можно было купить едва ли не половину стада его отца. Все так же молча Агнар хлопнул парня по плечу и направился к стоящим поодаль воинам.
Следующим утром в сером мареве предрассветных сумерек Морской змей серой тенью выскользнул из сонного фьорда.
На черные ладьи они наткнулись ближе к полудню.
— Вон они. — Как всегда первым добычу углядел глазастый Торгейр, специально для этого отправленный на нос.
— Точно наши знакомые? — Асмунд, как ни напрягал глаза, видел на самой границе серой глади вод только еле различимые темные точки.
— Точно, точно.
— Подойдем поближе. Может, у них такого глазастого Торгейра нет.
— Вот повезло то, — единым вздохом пронеслось над рядами скамей.
— Асмунд, они разворачиваются к нам.
— Мы их еще пока не видим. Гребите, турсовы отродья.
Воины налегли на тяжелые весла. Точки начали расти и вытягиваться.
— Асмунд, хорош, не все такие слепые как ты! — проорал с носа Забияка. В голосе явственно звучала тревога.
— Гребем, я сказал, — рявкнул Асмунд на засуетившихся гребцов. — Торгейр, я запомнил твои слова.
— Хэй ох! Хэй ох!
