На то, чтобы занять места и разобрать весла, у тренированных воинов ушло несколько мгновений. Парус поднимать не стали — тут идти всего ничего. Послушный приказу седобородый кормчий выжал из гребцов все возможное. Еще не рассвело и над водой сиротливо плыли прозрачные клочья тумана, когда ладьи, воровато крадучись, вошли в неприметное устье.
Корабли со всех сторон обступили поросшие колючим кустарником скалистые холмы знакомого фьорда. Населявшие его берега финны обычно называли этот затерявшийся среди северных шхер залив «Щедрым краем».
Люди Агнара называли сие место по разному, но чаще всего «клятая холодная, забытая богами дыра».
Обычно встречать их высыпало все селение. Конунга здесь по-своему любили, тем более что еще дед Агнара превратил сбор дани, по сути, в обмен. Конечно, обмен не совсем честный. Все-таки дрянные ножи и грубо сработанные безделушки меняются на пушистые шкуры, за которые на юге щедро платят золотом. Но при этом, как это часто бывает выгодный обоим сторонам. Конунг бы, скорее всего, очень удивился, узнав, что финны искренне считают, что именно они в данном случае выигравшая сторона и смеются над наивностью глупых северян, что меняют прекрасное железо, на такую рухлядь, как звериный мех.
Однако в этот раз не было слышно ни приветственных криков, ни мягкого девичьего смеха, ни звонкого визга вечно удивленной детворы. Селение встретило их абсолютной тишиной.
Ладьи мягко ткнулись во влажный песок. Сжимающие оружие воины молча рассыпались по берегу и начали деловито обшаривать пустующую деревню.
Прибрежные селения финнов больше походят на скопление небольших округлых холмиков и могут сойти за причудливую игру природы, если бы холмы не имели такую правильную форму и не возвышались в определенном порядке. На самом деле холмы — это каркас из толстых веток дюжину футов в поперечнике, покрытый широким слоем дерна и земли. Деревянные двери ведут в единственное помещение. В нем всегда темно, влажно. В домах финнов нет окон. Единственный источник света — узкая прорезь в потолке — отверстие дымохода. В центре комнаты очаг. Угли еще источают тепло, в некоторых хижинах очаги еще дымятся. Вот только ни в одной хижине нет непременной принадлежности полноценного жилища — котла из драгоценного металла. Нет ни посуды, ни инструментов, ни шкур на которых обычно спят местные жители. Нет стоящих в углах деревянных статуэток богов и духов-хранителей. Нет людей. Селение словно вымерло.
