5
Из-за отсутствия денег на лечение носилки с Ван Хуаем оставили в коридоре. Вдруг Ван Чанчи вспомнил про одного своего одноклассника и сказал отцу: «Па, потерпи немного, я сбегаю за деньгами». Ван Хуай кивнул.
Ван Чанчи пришел на улицу Сяохэцзе к однокласснику Хуан Кую, который, так же как и он, не поступил в университет. Услышав, что Ван Чанчи требуются пять тысяч юаней, Хуан Куй вопросительно посмотрел на отца. Его отец держал лавку с товарами первой необходимости.
— Как к тебе относился Ван Чанчи? — спросил он сына.
— Всегда давал мне списывать.
— А ты сможешь вернуть пять тысяч? — обратился отец Хуан Куя к Ван Чанчи.
— Смогу. У нас дома две коровы и две свиньи.
— Тогда пиши расписку.
Ван Чанчи написал расписку. Отец Хуан Куя сказал, что ему нужно сходить в банк.
Втроем они подошли к банку. Отец Хуан Куя вдруг остановился и вытащил сигарету. Он делал такие глубокие затяжки, что несмотря на ясный день, можно было увидеть, как вспыхивает огонек на конце его сигареты. Он с головой ушел в процесс курения, и только когда огонь обжег его пальцы, он наконец бросил окурок и как следует шаркнул по нему ногой, оставив на земле след в виде запятой.
— Это была лишняя сигарета, — сказал он.
Ван Чанчи почуял неладное. И точно: отец Хуан Куя вытащил из кармана и протянул ему две купюры с головой старика[3].
— Парень, дарю тебе эти двести юаней, а крупную сумму я одолжить не могу, — сказал он.
Хоть Ван Чанчи морально и был готов к такому повороту событий, все же на какое-то время он впал в ступор. Тут в разговор вмешался Хуан Куй:
— Двести юаней его отца не спасут.
— Я только что вспомнил, что на сберкнижке нет денег, их сняла твоя мать на открытие магазина.
Ван Чанчи отвесил поклон, развернулся и пошел вон. Он шел и рвал расписку, что была в его руках. Отец Хуан Куя засунул двести юаней в карман сына:
— Деревенским ох как тяжко приходится. Иди и купи им что-нибудь поесть.
Хуан Куй догнал Ван Чанчи и сказал:
— Я спросил отца, у него на сберкнижке правда нет денег, надеюсь на твое понимание.
— Верно говорят: «Если прихватило живот, то винить в этом, кроме себя самого, некого», — ответил Ван Чанчи.
С этими словами он разжал кулак, из которого, точно ритуальные деньги, посыпались клочки разорванной расписки.
Купив ящик бутилированной воды, пакет с пампушками и упаковку туалетной бумаги, Хуан Куй сложил все это у носилок Ван Хуая. Ван Хуай то и дело скрежетал зубами и морщил лоб, изо всех сил пытаясь перетерпеть свою боль. Его губы побелели и пересохли. Ван Чанчи открыл одну бутылку воды и стал осторожно его поить. Ван Хуай несколько раз шевельнул губами. Вдруг он закрыл глаза и свесил голову на бок. Ван Чанчи, решив, что отец умер, провел рукой у него под носом: тот еще дышал. Тогда он принес ведерко с горячей водой, намочил в нем полотенце, хорошенько его отжал и стал обтирать лицо Ван Хуая. Он медленно продвигался вниз, с лица переходя на шею, с шеи — на грудь. Но когда он стал обтирать ему живот, Ван Хуай не удержался и завопил. Тогда Ван Чанчи обошел область живота и стал обтирать отца ниже. Сидевший рядом Хуан Куй спросил:
