. Теперь состояние духа Мэдди было таким беспросветным, что сквозь него можно было наблюдать солнечное затмение. Ей было приказано сменить свои грязные одежды на изумительно стильный тюремный наряд: брезентовые брюки из сокровищниц гуманитарной помощи и рубаху без рукавов, которая мало того что была на три размера больше нужного, так еще и обладала редкостным кислотным цветом. Самым близким описанием этого направления в стиле одежды было «Албанские беженцы».
Водрузив на себя одеяние из фосфоресцирующего брезента, Мэдди присоединилась к остальным заключенным, следовавшим за надсмотрщицей. Скрип шагов ног, обутых в мокасины, отражался эхом от стен всю дорогу, пока они проходили крыло «Би». Во время этого путешествия Джек спал, вздрагивая время от времени, будто по нему пропускали невидимые разряды тока.
— Интересно, какой дурью тебя будут кормить на ужин? — задумалась бойкая спутница Мэдди, когда она подошли к отделению «Мать и дитя».
Им был предложен небольшой выбор, состоявший из лекарственных «аперитивов», которые раздавали с тележки с медикаментами. Пришло время «коктейля». В тюрьме быстро нашли замену выпивке: полоскание горла жидким моющим средством, нюхание отбеливающего средства, стянутого из прачечной, или таблетки. Женщины, держащие на руках нервных младенцев, вились вокруг медсестры и поглощали разноцветные транквилизаторы из пластиковых стаканчиков. Ужин состоял из хлебного рулета, который еще не успел оттаять в середине, и миски похлебки, которая показалась Мэдди субстанцией, куда бы лягушки с радостью отложили яйца. Выцветшие карусели из фигурок животных вяло покачивались под голыми лампами. Она решила сесть за пластиковый стол рядом с молодой брюнеткой, державшей ребенка примерно одного возраста с Джеком.
— Какие красивые рыжие волосы! — нарушила Мэдди недоуменное молчание. — Это у него от отца?
— Не знаю. Я ни разу не видела его без шапки.
При этих словах все остальные женщины язвительно засмеялись.
— Ох!
Мэдди поспешила ретироваться. Она внезапно почувствовала себя как больной гемофилией в комнате, где было полно острых ножей. Джек завозился в поисках груди.
— А я не хотела снова рожать, — прочирикала девочка-подросток, сидевшая напротив них и стучавшая по донышку бутылки с томатным соусом. — Отец Тэмми обещал, что вставит мне только чуть-чуть, на «шишечку». Как зовут твою ляльку?
— Джек.
— Мужик! — радостно завопила она. — Хотя, я думаю, он в этом не виноват.
