- Мне нужна танна Олена, - сказала Марна.
- Кто там, Шарат? - донесся из комнаты женский голос.
- Никак падчерица? - мужчина, наконец, ее узнал. - Твоей матери здесь нет, померла. Последние баны на похороны потратил. Но ты проходи, проходи! - он отодвинулся к стене, давая войти.
Марна зашла в коридор, отчим захлопнул за ней дверь и для надежности закрыл на задвижку.
- Вот теперь поговорим, - сказала он, лицо искозилось злобой и ненавистью, - как ты посмела сбежать? Я по твоей милости нищим стал!
- Где мать? - спросила девушка, с отвращением глядя на него. Он и раньше пил горькую, а теперь совсем опустился.
- Прибил дуру, за выпивку ругала, тебя жалела, не могла успокоиться. Надоела!
Марна окаменела лицом. Грузчика Шарата не испугал опасный блеск ее глаз, он считал, что запросто с ней справится.
- А там у тебя кто? - с трудом сдерживаясь, поинтересовалась Марна.
- Я тебе мачеху нашел, - с усмешкой ответил отчим, - можешь обращаться к ней танна Сарна. Нагулялась, потаскушка? Ступай в свою комнату и не вздумай снова убежать, ноги-руки переломаю. С травмами в веселый дом не берут, а мне еще триста банов за тебя надо получить.
В это время в коридор вышла женщина в домашнем халате, небольшого роста, вся оплывшая, лицом похожая на плохо пропеченную круглую булку. Грязная, как сожитель, неопрятная, с мешками под глазами и спутанными волосами неопределенного цвета.
Марну перекосило от ненависти, гнева и горя. Внутри образовался ком, смесь эмоций и чувств, огненный сплав, вылившийся в бешеный выплеск энергии. Три убийственных удара получил отчим. В голову, в шею и последний между ног. Хватая ртом воздух, выпучив глаза, еще не понимая, что уже мертв, мужчина согнулся пополам и свалился на пол. Женщина пронзительно завизжала и попыталась вцепиться Марне в волосы. Это она зря сделала. Подсечка, ударившись головой о стену, женщина присоединилась к сожителю. Стало тихо, только отчим еще ворочался, хрипел и дергался.
Чувствуя полную опустошенность, Марна заглянула в комнату. Початая бутылка свиянки на столе, вскрытые банки с дешевой закуской, куски хлеба. Повсюду грязь и пыль. При живой матери было чище. Мебель та же, старая тумбочка, покосившийся стол, продавленная кровать. Только книжный шкаф исчез вместе с книгами. Книги были единственной вещью, о которой она могла пожалеть. Фотография матери, сделанная в молодости, и висевшая ранее на стене, исчезла. Скорее всего, новая хозяйка выбросила. Марна испытывала чувство гадливости. Здесь ей больше делать нечего. Она переступила через бездыханное тело отчима и вышла на лестничную площадку. Возле подъезда одна из старушек, сидевших на лавочке, спросила: "Это у вас так кричали?".
