Я говорил на непонятном ему языке, не на том, которым пользуются здесь те, кто правит другими – короли, завоеватели, диктаторы.»
Может быть, именно трудность приобщения к высшим ценностям тех, кто от века воспитывался на «ценностях» совсем иных, и заставила руководителей (ну вот, опять...) Экумены столь серьезно и тщательно готовить каждый новый Контакт.
Формы его осуществления – такого не встретишь более нигде в мировой фантастике!
Посол – это все-таки олицетворение государственной власти, силы. Сила у Экумены действительно огромна, но и мудрость накоплена немалая; да и накакое это не государство, уже было сказано... Поэтому задача наведения первого моста ко взаимопониманию ложится на одиночку.
Дело не в каких-то уникальных личностных качествах конкретного исполнителя, а в принципе: «Первые вести из любого нового мира в Экумену всегда передаются голосом одного-единственного человека... Порой голос одного-единственного человека, говорящего правду, – куда большая сила, чем целые флота и армии, особенно если этому человеку дать достаточно времени, но времени-то в Экумене как раз хватает».
Однако это не все. После своей ледовой одиссеи Дженли Аи добавляет к вышесказанному понятое им только там – в белом безмолвии, наедине с самим собой, природой и обретенным другом: «На самом деле есть и кое-что более важное. Будучи один, я не могу изменить ваш мир. Но сам могу быть им изменен»...
Вообще, об Экумене мы узнаем буквально по крохам, в основном, из отдельных реплик Посланника. И писательница, вероятно, права, держа нас на голодном «информационном» пайке. После пространной лекции, с подробными разъяснениями, что там и как, в этой мистической Лиге, боюсь, очарование развеялось бы сразу же. Чудесное должно оставаться недосказанным, питая фантазию, заряжая грезами и надеждой; а Экумена – это одно из безусловных чудес, сотворенных Урсулой Ле Гуин.
Вот еще один намек – в сцене, когда к Посланнику пришел возлюбленный-кеммеринг Эстравена. На вопрос, считает ли Дженли себя в долгу перед изгнанником, землянин отвечает:
« – Ну, отчасти пожалуй, да. Хотя то, с чем связана моя миссия здесь, выше всех личных долгов и привязанностей.
– Если это так, – сказал незнакомец с яростной убежденностью, – то ваша миссия аморальна.
Это остановило меня. Он говорил, как защитник экуменических представлений, и мне крыть было нечем.»
Какие еще нужны доказательства, что Экумена построена по принципу, обратному государственному, когда интересы каждого подчинены интересам «высшим»? По нравственным меркам Экумены, именно это-то и аморально.
