— Эрик, — ответил парень, размазывая по лицу слёзы. Мальчишку бил озноб.
Сбросив с плеча мешок, Рустам вынул из него штаны и рубаху и бросил вещи парню, на мгновение задержав взгляд на шкатулке торговца.
— Надо похоронить твоего отца, — сказал Рустам и направился к раскидистому кусту дикого ореха.
Тупая лопата никак не хотела вгрызаться в землю, но Рустам упрямо продолжал копать, размышляя над своими ощущениями. Как-то странно легко он начал воспринимать происходящее, словно эмоции Рустама куда-то улетучились и это настораживало.
— Ничего не хочешь пояснить, Наргал? — прервав занятие, спросил Рустам.
— «Всё же я свернул бы шею этой старухе…», — прорычал Наргал, уходя от ответа и возобновляя спор.
— Ему нельзя оставаться в деревне, — сказала старуха, угощая горячей похлёбкой. Бросив взгляд на молчаливого парнишку, она покачала головой. — Подумай сам! Я понимаю, что он жертва, но люди весьма жестокие. Они никогда не простят ему гибель близких, а его пребывание под влиянием чёрного колдуна только усилит их ненависть.
Эрик насупился и склонился над тарелкой, скрывая навернувшиеся слёзы. Весь путь до поселения парень не проронил ни слова, молча следуя за Рустамом.
Жители деревни были довольны, что Рустам расправился с колдуном и оборотнями, но одновременно опасались парня, отказавшись пускать его на территорию поселения. Только вмешательство старухи-знахарки погасило конфликт, который грозил кровопролитием.
— Как Мате? — сменив тему, спросил Рустам, с удовольствием поглощая пищу, приправленную ароматными травами.
— Лихорадка отступила, рана затягивается, — задумчиво ответила старуха. — Через три дня можете отправляться в путь. А вот и твой сержант прибыл…
Снаружи послышались голоса, и дверь открылась, пропуская хромающего Марака. Привыкнув к полумраку, Марак заметил Рустама и похромал к нему.
— Приветствую хозяев. Рад видеть, что с вами всё хорошо, — с искренней радостью проговорил Марак, присаживаясь напротив Рустама. — Пока от ворот до этого дома добрались, такого наслушались…
— Ты, служивый, не болтай много, — из коморки вышла знахарка, и рука сержанта легла на рукоять меча. Старуха поставила на стол горшки и проворчала: — Показывай свою ногу!
— Впервые сопротивляюсь, когда женщина с меня штаны снимает, — сглаживая первое впечатление, произнёс Марак.
Старуха осмотрела опухшую рану сержанта и, что-то нашёптывая, нанесла несколько мазей на ногу Марака.
— Теперь ждём, — тихо сказала старуха. — Сейчас ты сам подскажешь, что необходимо делать.
