К сожалению, Груф тоже любил башню, и сразу же неуклюже засеменил к Стелле, рассчитывая, что в кармане её платья отыщется печенье. Миссис Сап, их домработница, не очень обрадовалась, когда Феликс принёс домой детёныша белого медведя, но в противном случае детёныш погиб бы. Мало того, что он остался сиротой, так у него ещё и была изуродована лапа, и, скорее всего, из-за этого он не смог бы выжить в дикой природе. Стелла придерживалась мнения, что очень здорово держать дома полярного медведя, даже, если он порой в попытках обнять девочку сминает её как тряпичную куклу. Белые медведи обладают довольно внушительными размерами.
Стелла сунула руку в карман за рыбной печенюшкой и протянула ее Груфу. Он очень аккуратно подцепил лакомство языком c ладошки девочки, а затем радостно начал ее грызть, брызжа слюной и крошками в Стеллу. Она давно привыкла к медвежьей слюне, поэтому ничего не имела против, но сейчас Груф мог запросто выдать Стеллу своим присутствием. Спустя пару минут в коридоре показался Феликс.
— А, вот ты где, — сказал он, останавливаясь возле окна. — Я тебя повсюду искал.
Стелла подняла глаза и заглянула ему в лицо — самое любимое лицо на свете, первое лицо, что она увидела, когда была двух-трех лет отроду. Стелла была снежной сиротой, как и Груф. Если бы Феликс не нашел её во льдах, где Стелла была совершенно одна, то она, скорее всего, замерзла бы там на смерть. Стелла никогда не встречала никого с такими же, как у неё, белыми волосами, такой же бледной кожей, или глазами необычного оттенка синего льда. У большинства детей в школе, в которой училась девочка, кожа была розового оттенка, но у Стеллы — жемчужная. С головы до ног. И это не давало ей покоя — а в особенности то, как мало она походила на своего отчима.
Феликс был отцом Стеллы во всех смыслах этого слова, но у неё вошло в привычку называть его по имени, как это делали остальные. Он был не особо красивым или выдающимся, не носил усов, бороды или бакенбард, согласно веяниям моды. В значительной степени потому, что эти вещи требовали довольно значительного времени с точки зрения ухода, а по словам Феликса, что он (уже) насчитал в общей сложности около ста тридцати четырех куда более интересных вещей, которыми предпочел бы занять себя и потратить на это время, включая составления списка интересных вещей, которыми бы он предпочел занять себя. Нос у него был с горбинкой, но Стелле нравилось, как горели уголки его глаз, и как золотисто-каштановые волосы, которые обычно были слегка длиннее, чем следовало, закручивались в локоны возле воротника, а губы всегда улыбались. Феликс не любил хмуриться. Он как-то сказал, что лицевым мышцам можно найти более достойное применение.
