Даня после уроков бежал домой доделывать свою диораму. Соня над ним только подсмеивалась. По ее словам, скоро Даня сам станет частью диорамы, потому что у него вся комната – сплошная стройка, а сам он спит в обнимку с моделями домиков.
Яков Семенович тоже был занят. Я пару раз заглядывала в библиотеку, но он на меня даже не посмотрел: сидел, обложенный бумагами, что-то заполнял.
– Погнали после уроков смотреть на дом Старцева, – предложил среди всей этой суматохи Гришка. – Близнецы говорили, что у водокачки.
– Ага, – согласилась Соня, – там еще река поворот делает. Пошли.
Я в этой части города почти не бываю, да и что тут делать – это уже самая окраина и не город вовсе, а деревня, примыкающая к нему. Тут у многих были огороды и сараи, чтобы грабли-лопаты держать. Но стояло и несколько жилых домов, еще со времен войны. Вот среди них и прятался дом Старцева. Наверное, раньше он считался неплохим, но сейчас от него мало что осталось – забор и тот почти повалился. Не знаю, кто тут теперь жил, но дом точно не пустовал: на веревках сушилось белье, в окнах трепыхался сероватый тюль. Я попробовала представить, как Старцев уходил отсюда на работу в школу, как бегал с сыном на речку, учил его кататься на велосипеде, как обнимал после работы жену. А потом отсюда же ходил в фашистский штаб переводить фашистские призывы. Никак у меня в воображении эти картинки не вязались друг с другом.
Мы обошли дом. Там, где раньше, наверное, был огород, теперь все заросло высокой травой; только узенькая дорожка была вытоптана от дома к деревянному туалету, дверь которого кое-как висела на одной петле.
– Наверное, старуха какая-то живет, – сказал Гришка. – У моего деда дом тут рядом, он говорит, в этой дыре одни старики остались, которые и за порог-то не выходят.
– Смотрите! – крикнула вдруг Танечка. Она сидела на корточках у крыльца и прижимала что-то к груди. Мы подошли поближе и увидели трехцветную кошку с котятами. Один за другим они вылезали из подвала на весеннее солнышко.
– Какие хорошенькие, – Соня тоже схватила котенка.
– Смотрите не затискайте, – поморщился Виталик.
А Гришка лег на живот и что-то высматривал под домом.
– Стаська, у тебя фонарик есть?
– Был где-то. – Я пошарила в кармане и вытащила ключи с фонариком на брелоке.
– А подвал-то приличный, – после паузы заявил Гришка, – прям жить можно. Там у них и диван, и ковер на полу.
Я тоже пристроилась рядом с Гришкой и заглянула в узкую щель под домом. Да, хорошая жилая комната, даже не скажешь, что сверху такая развалюха времен войны. Интересно, при Старцеве она тоже была?
