— Считай, что я понял, — сказал я. — И что теперь?
— На сегодня хватит. Мы еще поработаем на тех же самых тренажерах завтра, поглядим, что получится, а затем подумаем над программой третьего и четвертого дня.
В целом этот первый сеанс длился чуть больше двух с половиной часов. К концу занятия боли в моем плече, в правой ноге и седалище значительно ослабли. К сожалению, ослабление боли не улучшило мой сон. Полночи я проворочался в кровати, пытаясь найти удобную позу. Временами мое тело сотрясали отголоски тремора, который я испытал днем. А когда мне все же удалось уснуть, на меня обрушился поток каких-то причудливых снов. В общем, это была одна из самых худших ночей в моей жизни.
На следующее утро Кен подошел ко мне и с лукавой улыбкой спросил:
— Ну, как спалось?
По его тону мне стало ясно, что он уже знает ответ.
— Ужасно, — сказал я. — Но что-то мне говорит, что тебе это прекрасно известно.
Кен весело рассмеялся.
— Это часть процесса перенастройки. Вроде как твоя нервная система проводит разгрузку данных. Через день-два ты снова сможешь нормально спать.
В тот день мы повторили комплекс упражнений. Тремор начинался быстрее, и его интенсивность была выше. В конце сеанса Кен сел на лавку напротив меня и спросил:
— Ну, и как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, — ответил я. — Правда хорошо.
— А плечо?
— Лучше, — сказал я и добавил, кивая и улыбаясь: — Лучше, чем было.
— Очень хорошо, — произнес Кен, затем, немного помолчав, продолжил: — Ты приехал сюда из-за плеча, но я думаю, что причина не только в этом. Чего ты хочешь на самом деле, Джон?
— Хочу ходить и бегать, — не задумываясь, ответил я.
Даже несмотря на то, что в последнее время я все внимание уделял гребле и подготовке к завоеванию золотой медали в Рио, ходить мне хотелось так же сильно, как в день возвращения домой из оздоровительного ретрита. Но кого я пытаюсь обмануть? Даже если бы я не побывал в том ретрите и не прошел сеанс гипнотерапии у Сони, даже если бы я не потратил месяцы на освоение практики глубокой медитации, во время которой видел себя снова способным ходить и бегать, мой ответ Кену все равно был бы таким же. Даже после двадцати пяти лет, проведенных в инвалидной коляске, моя мечта о возвращении способности ходить не умерла.
— Судя по активности твоих ног, за которой я наблюдаю последнюю пару дней, я не вижу никакой причины, по которой ты не смог бы это делать, — задумчиво произнес Кен.
Я не мог поверить своим ушам. Когда я появился дома у Кена два дня назад, мне пришлось пользоваться костылями, чтобы поддерживать свой вес и подняться по ступенькам крыльца, не оборудованного пандусом. Кен шагал рядом со мной. Он видел, что мои ноги не работали, но все же поверил, что они на это способны. Его слова привели меня в неописуемое воодушевление. Было похоже, что я прибыл сюда как раз в нужное время и нашел единственного человека, который мог мне помочь.
