— Но ты выступал первым на последней гонке, — парировал Чад.
— Что ж, во всяком случае, в лодке будет датчик Biomec, и ты сможешь сравнить темп и мощность наших гребков, — примирительно сказал я.
Biomec — это прибор, измеряющий мощность гребка. Он размещается на вертлюге там, где крепится весло.
— В этот раз мы его не привезли, — сказал Чад. — Решение будет принято лишь на основании показанного времени.
— Но ведь на второй день Кэтрин будет уставшей. Как можно сравнивать результаты первого дня и второго?
— Комитет решил руководствоваться этим критерием, — отрезал Чад, давая понять, что разговор закончен.
Как и следовало ожидать, в первый день лодка шла быстрее, чем во второй. На середине дистанции я почувствовал, как лодка потяжелела, и это свидетельствовало о том, что Кэтрин начала терять силы, поскольку ей пришлось выкладываться два дня подряд. Однако, помимо выступления в двойке, мы с Гэвином участвовали в гонках одиночников, где я показал время на 15 секунд лучше его.
Вскоре после возвращения в Австралию мне позвонили. Это был руководитель отборочной комиссии.
— Мы решили взять Гэвина.
— Как? Почему? — я не мог поверить своим ушам. — На каких основаниях вы производите замену в экипаже, который должен выиграть?
Он ответил на мой вопрос, но не сказал ничего, с чем я мог бы согласиться. Я разбил все его аргументы. В ответ он лишь посоветовал:
— Вы можете обратиться в апелляционную комиссию.
Когда руководитель отборочной комиссии повесил трубку, я набрал в грудь побольше воздуха, постарался успокоиться и сделал другой звонок. Трубку взяла Аманда.
— Ну как? — спросила она обеспокоенным тоном. Она знала, по какому поводу я звонил.
— Меня не берут, — только и смог произнести я. Аманда глубоко вздохнула и замолчала. Наконец, она сказала:
— А в чем дело?
— Все кончено.
Я не знал, что еще сказать. Все эти долгие месяцы бесконечных жертв — и ради чего? Я не увидел, как мой сынишка делал свои первые шаги, потому что находился в Канберре. Его первые шаги! Все, что я почувствовал в тот момент, невозможно выразить словами. Мне хотелось, чтобы Кэтрин никогда не просила меня вернуться в спорт. Мне хотелось, чтобы я никогда не встречался с Чадом и не позволял ему соблазнять меня идеей вернуться. «У всего, что происходит, есть своя причина», — всегда говорил я себе. Ничто не происходит просто так. Но причина такого поворота судьбы была мне совершенно непонятна.
В обычных обстоятельствах я провел бы несколько дней или недель в расстроенных чувствах, а потом заставил бы себя подняться и двинуться дальше. После больницы я отказывался барахтаться в жалости к себе. Мори помог мне преодолеть разочарование и позор, пережитые на сиднейских Играх, собраться с духом и снова пойти вперед. Сейчас мне хотелось сделать то же самое. Я хотел оставить все это как можно дальше позади, и как можно быстрее.
