В первые два года после несчастного случая я не думал о том, что когда-нибудь свыкнусь со своей коляской. Я ненавидел ее с самого начала. Я ненавидел то, как люди смотрели на меня в ней. Я ненавидел то, что был ниже всех остальных. Я ненавидел необходимость полагаться на других людей в тех вещах, которых не мог сделать сам. Но когда я смирился с тем фактом, что никогда не верну назад свою старую жизнь, то быстро обнаружил, что коляска дала мне свободу, необходимую для того, чтобы участвовать в гонках моей новой жизни. Со временем она стала частью меня — настолько неотъемлемой, что, когда посреди ночи включается пожарная сирена, я сразу же прыгаю в коляску и выкатываюсь за дверь (разумеется, после того, как хватаю жену и сына).
Достижение такого уровня принятия было для меня самым лучшим и полезным для здоровья выходом. Никто не может двигаться вперед, если цепляется за прошлое. Я уже давно отпустил свое «я» игрока в футбол, способного бежать по полю быстрее всех. После этого я смог двигаться дальше и быстрее, чем когда-либо считал возможным. Я не видел никакой причины, по которой это движение должно было остановиться. Мне все еще нужно было выиграть золотую медаль, после которой меня ожидали новые цели и новые возможности.
Мне было вполне комфортно оставаться таким и видеть себя таким, каким я был, пока я не вкатился в спортзал Кена вскоре после возвращения с Гавайев. Три месяца в Ланикай-Бич полностью оправдали все наши надежды, но, когда мы вернулись, дома ждала реальная жизнь. Наш дом в Пенрите был уже продан, и нам с Амандой пришлось срочно искать новое жилье в окрестностях Сиднея. Отца Аманды в последнее время беспокоили проблемы со здоровьем, и вскоре после нашего возвращения в Австралию ему стало хуже. Жене хотелось проводить больше времени с отцом в Новой Зеландии. Когда в начале декабря он покинул этот мир, Аманда осталась там, чтобы побыть с родственниками. Я сидел дома с Джеком, пока не пришло время ехать туда на похороны и Рождество.
Во время одного из ее коротких возвращений в Австралию я на несколько дней съездил к Кену. Раны на моей стопе, наконец, зажили, и мне не терпелось возобновить занятия ходьбой. Сначала мы с Кеном завели разговор о моих успехах на Гавайях.
— Там было замечательно, — сказал я ему. — Я познакомился с группой каноистов, и они очень помогли мне с техникой гребли.
Затем я рассказал ему о своем самом большом достижении: о том, что в ходе тренировки на нашей импровизированной дистанции я повторил мировой рекорд в своем классе.
