«Наконец, 12 февраля 1943 года ГКО принимает постановление о создании секретного центра по исследованию и координации работ, связанных с ядерным оружием - так называемую лабораторию № 2. Позже ее переименовали в ЛИПАН - лабораторию измерительных приборов Академии наук СССР, а затем - в Институт атомной энергии - ИАЭ. В феврале же Первухин вызывает в Москву директора одного из химзаводов своего наркомата - Владимира Гончарова - и назначает его заместителем заведующего лабораторией № 2. Руководить лабораторией поручили решением ГКО от 10.03.43 г., конечно, профессору Курчатову. А немного позже, 29 сентября, указом Сталина Курчатова назначают академиком, именно назначают... До войны Курчатов два раза баллотировался в член-корреспонденты на выборах в АН СССР, и оба раза был завален, хотя выполняемые им и его коллективом исследования были работами мирового класса. Кивали на то, что он беспартийный, на какие-то сомнения по пятому пункту анкеты, на то, что его исследования «далеки от практики»... [20].
Итак, 10 марта 1943 года Курчатов был утверждён в должности научного директора Лаборатории №2 в Москве, которая сначала располагалась в помещении Сейсмологического института в Пыжевском переулке. Позднее была найдена площадка в районе Покровского-Стрешнева в северо-западной части Москвы и в апреле 1944 года лаборатория переехала туда [25].
На уровне Политбюро ответственным за атомную программу был назначен Вячеслав Молотов, бывший в то время наркомом иностранных дел и заместителем председателя ГКО. Выбор Молотова на эту роль плохо объясним, хотя у него и были связи с оборонной промышленностью - он был членом ГКО и курировал программу производства танков. Наверное поэтому многие сотрудники танковой промышленности впоследствии были вовлечены в программу атомного оружия.
После утверждения Курчатова в должности руководителя лаборатории №2, его начали знакомить с докладами иностранной разведки, приходившие уже пятнадцать месяцев (с сентября 1941 года).
Курчатов сразу оценил серьёзность, с которой англичане вели свои исследования. Он увидел также, что их программа могла бы стать ориентиром для советских исследований, позволяя избежать многих трудоёмких этапов в создании бомбы. Свои мысли он не преминул изложить в записке Первухину, в которой отметил важность трех областей исследований [34]:
- выделение изотопа Ц-235 путём диффузии;
- получение цепной реакции в экспериментальном реакторе с загрузкой из естественного урана;
