— Ты посмотри, он ещё и недоволен! Иди, прогуляйся пока. Я быстро.
Ринат пошел прогулочным шагом по полю, ища среди сонма разномастной толпы знакомые лица.
— Ринат! Ты? — навстречу с распростёртыми объятиями выскочил бывший однокурсник Санька Лошак. — Мне сказали, что ты погиб. Я тебя уже несколько раз помянуть успел.
— Тебе дай только что выпить, ты и бабушку свою каждый день поминать будешь. — прохрипел Ринат, вылезая из крепкого объятия Саши.
— А что? Дело то хорошее. Да ты рассказывай. Меня что, обманули?
— А ты и расстроился. Да ладно, шучу. Что рассказывать? Зацепило крепко меня. Здесь в госпитале вообще даже и не брались, сразу первым же бортом на большую землю. Так спешили, что даже в «Чёрный тюльпан» запихали. А там под доцента попал из военно— медицинской академии, который на таких ранениях диссертацию готовил. Он на мне так натренировался, что, наверное, профессором сразу стал. А ты чего здесь? Летишь куда?
— Да нет. Встречаю пополнение с большой земли. У нас автобат сводный формируется. Должны были прилететь несколько офицеров и солдат. Вот, высматриваю.
— Да это со мной ребята летели. Я с одним познакомился. Пошли.
Они двинулись сквозь хаос толпящихся людей, по-хозяйски раздвигая плечами зазевавшихся пассажиров и встречающих.
— Коля! Рано мы с тобой попрощались. Познакомься, это Саня. Он за вами приехал. Всё, сдал из рук в руки. Давайте, мужики, будьте здоровы. Я побежал, а то там меня уже, наверное, Ксюха обыскалась. Саня, береги Колю.
Ринат побежал назад к «таблетке», где медсестра Оксана уже беспокойно оглядывалась вокруг.
Хлопнула дверь кабины и ЗИЛ — 131 влился в колонну машин, выезжающих с территории аэродрома. Заглушая все остальные звуки, над землёй пронеслась пара МИГов, пророкотал тяжёлый вертолёт. Николай, сидя на жёсткой (когда уже кончатся эти жёсткие скамьи!) скамье, из-под полога кузова старался осмотреться. За ними пристроились Урал и два КамАЗа. Хмурый солдат закрыл за ними шлагбаум. Проплыл мимо укреплённый блокпост, над бруствером которого курился дым. В кузов машины ветер забросил аромат испеченного хлеба.
— Хлеб пекут, — сказал кто — то из глубины кузова.
Опять воцарилась тишина. Все вокруг выглядели подавленными, и, казалось, никак не могли прийти в себя. Войну хорошо смотреть по телевизору. Оказаться же в ней сразу после жизни в мире, казавшемся незыблемым — слишком большая нагрузка на мозги. Из-за блокпоста этаким динозавром вынырнул танк и пристроился сзади колонны.
