– Как это – режиссером? У нас режиссер товарищ Митя Сахаров.
– Он режиссер взрослого драмкружка, а мы организуем детский, тогда всех ребят будут пускать в клуб. По-ставим пьесу. Сбор – в пользу голодающих Поволжья. Вот и проявим себя.
– Правильно! – сказал Слава. – Можно еще и музыкальный кружок, потом хоровой, рисовальный.
– Не позволят… – Шура с сомнением покачал головой, но по глазам его было видно, что ему очень хочется быть режиссером.
– Позволят, – настаивал Миша. – Пойдем к товарищу Мите Сахарову. Так, мол, и так: хотим организовать свой драмкружок. Разве он может нам запретить?
– А он вас в шею! – крикнул Борька, собиравший на помойке бутылки.
– Не твое дело! – Генка погрозил ему кулаком. – Торгуй своими ирисками.
– Конечно, – продолжал размышлять Шура, – это неплохо… Но по характеру своего дарования я исполнитель, а не режиссер…
– Ну и прекрасно, – сказал Миша: – раз ты исполнитель, так и будешь исполнять режиссера. Чего тут думать!
– Хорошо, – согласился наконец Шура. – Только уговор: слушаться меня во всем. В искусстве самое главное– дисциплина. Ты, Генка, будешь простаком. Ты, Славка, – героем, ну и, конечно, музыкальное оформление. Мишу предлагаю администратором. – Шурка покровительственно посмотрел на остальных ребят. – Инженю и прочие амплуа я распределю потом, после испытаний.
Клуб состоял из одного только зрительного зала и сцены. Когда не было спектакля или собрания жильцов, скамейки сдвигались к одной стороне и в разных углах клуба работали кружки.
Домашние хозяйки и домработницы учились в ликбезе. На сцене происходили репетиции драмкружка. В середине зала биллиардисты катали шары, задевая киями музыкантов струнного оркестра. Надо всем этим господствовал заведующий клубом и режиссер товарищ Митя Сахаров. Это был вечно озабоченный молодой человек в длинной порыжевшей бархатной толстовке с лоснящимся черным бантом и в узких брюках «дудочкой». У него длинный, тонкий нос и острый кадык, готовый вот-вот разрезать изнутри Митино горло. Растопыренной ладонью Митя ежеминутно откидывал назад падающие на лицо длинные, прямые, неопределенного цвета волосы.
Шура подтолкнул вперед Мишу:
– Говори. Ведь ты администратор. – А сам отошел в сторону с таким видом, будто он совсем ни при чем и сам смеется над этой ребячьей затеей.
– М-да… – процедил Митя Сахаров, выслушав Мишину просьбу. – М-да… У меня не театральное училище, а культурное учреждение. М-да… Культурное учреждение в тисках домкома… – И он ушел на сцену, откуда вскоре, послышался его плачущий голос: – Товарищ Парашина, вникайте в образ, в образ вникайте… Миша подошел к ребятам:
