И они оба, Полевой и Миша, смотрели друг на друга и улыбались. Потом Полевой хлопнул рукой по одеялу, весело сощурил глаза и сказал:
– Здорово, Михаил Григорьевич! Как они, пироги-то, хороши?
Миша только счастливо улыбался.
– Скоро встанешь? – спросил Полевой.
– Завтра уже на улицу.
– Вот и хорошо. – Полевой помолчал, потом рассмеялся: – Ловко ты второго-то сбил! Здорово! Молодец! В долгу я перед тобою. Вот приду с фронта – буду рассчитываться.
– С фронта? – Мишин голос задрожал. – Дядя Сережа… только вы на меня не сердитесь… Возьмите меня с собой. Я вас очень прошу, пожалуйста, возьмите.
– Ну что ж, – Полевой насупил брови, как бы обдумывая Мишину просьбу, – можно… Поедете с моим эшелоном до Бахмача, а с Бахмача я вас в Москву отправлю. Понял? – Он рассмеялся.
– Ну вот, до Бахмача! – разочарованно протянул Миша. – Только дразнитесь.
– Ты не обижайся, – Полевой похлопал по одеялу, – не обижайся. Навоюешься еще, успеешь. Скажи лучше: как к тебе кортик попал?
Миша покраснел.
– Не бойся, – засмеялся Полевой, – рассказывай.
– Я случайно его увидел, честное слово, – смущенно забормотал Миша, – совершенно случайно. Вынул посмотреть, а тут бабушка! Я его спрятал в диван, а обратно положить не успел. Ведь я не нарочно.
– Никому про кортик не рассказывал?
– Никому, вот ей-богу!
– Верю, верю, – успокоил его Полевой.
Миша осмелел:
– Дядя Сережа, скажите, почему Никитский ищет этот кортик?
Полевой не отвечал. Он сидел, как-то странно ссутулясь и глядя на пол. Потом, точно очнувшись, глубоко вздохнул и спросил:
– Помнишь, я тебе про линкор «Императрица Мария» рассказывал?
– Помню.
– Так вот. Никитский служил там же, на линкоре, мичманом. Негодяй был, конечно, первой статьи, но это к делу не относится. Перед тем как тому взрыву произойти… минуты так за три, Никитский застрелил одного офицера. Я один это видел. Больше никто. Офицер этот только к нам прибыл, я и фамилии его не знаю… Я как раз находился возле его каюты. Зачем находился, про это долго рассказывать – у меня с Никитским свои счеты были. Стою, значит, возле каюты, слышу – спорят. Никитский того офицера Владимиром называет… Вдруг бац – выстрел!.. Я в каюту. Офицер на полу лежит, а Никитский кортик этот самый из чемодана вытаскивает. Увидел меня – выстрелил… Мимо. Он – за кортик. Сцепились мы. Вдруг – трах! – взрыв, за ним другой, и пошло… Очнулся я на палубе. Кругом – дымище, грохот, все рушится, а в руках держу кортик. Ножны, значит, у Никитского остались. И сам он пропал.
