От волнения Викторию била дрожь. Помедлив, будто боясь совершить святотатство, она наконец решилась забросить стрелу с крюком на невысокую стену, окружавшую замок, и перебралась через широкий ров с холодной водой, лягушками и кувшинками. Поднявшись на стену, Виктория подобралась к нижнему окну, стеклорезом вырезала круг в стекле, просунула внутрь руку и нажала на рукоятку. Створка беззвучно отворилась.
Виктория проникла внутрь. Луч фонарика осветил удивительную резьбу на мебели. Она отыскала винтовую лестницу, которая вела на вершину башни, и стала подниматься по ступенькам.
Журналистка дрожала от волнения, но сознание того, насколько важную задачу она выполняет, придало ей сил, и она добралась до высокой дубовой двери, окованной медью.
Виктория толкнула ее, но, увидев, что находится внутри, от изумления сделала шаг назад. Пять гигантских экранов, и со всех на нее смотрело… ее собственное лицо. На подлокотнике синего кожаного кресла, повернутого к ней спинкой, лежала тощая рука с невероятно длинными ногтями.
– Я ждал вас, госпожа Пеэль, – раздался дребезжащий голос.
Между креслом и экранами находились пульты для монтажа, клавиатуры, мониторы поменьше, включенные в сеть ноутбуки.
– Входите же, – повторил голос.
Виктория сделала несколько шагов, синее кресло развернулось, и журналистка наконец увидела сидящего в нем человека.
– Я знал, что не смогу вечно хранить свою тайну, – вздохнул Дэвид Кубрик.
Седеющая борода и длинные светлые волосы падали ему на грудь и плечи. Кожа на изрытом морщинами лице была желтоватой, губы дергались от нервного тика, испарина покрывала лоб. Он выглядел тщедушным и крайне изможденным.
На подлокотниках его кресла лежали огромные подушки, уставленные подносами с едой и напитками.
Хозяин замка долго разглядывал гостью, будто любуясь произведением искусства. Потом указал на окно, выходившее на съемочные павильоны:
– Когда-то здесь жило много людей. Целые толпы. Но постепенно я свел необходимость в их присутствии к минимуму, а потом обнаружил, что… – он грустно улыбнулся, – на самом деле мне вообще никто не нужен.
Викторию Пеэль неожиданно охватила огромная жалость к этому человеку.
– Раз вы пришли сюда, значит, вы любопытны. Мне нравятся любопытные. Я считаю, что главное качество думающего человека – интерес ко всему, что опережает его время. А также стремление понять то, что скрыто.
Виктория была в растерянности. Ей вдруг показалось, что она проникла в святая святых. У нее возникло смутное ощущение, что за это вторжение придется заплатить страшную цену.
