Я ждал. Я слушал.
Бесконечный миг одиночества и страшного неудобства.
Внезапно я узнал его голос.
Человек в смокинге говорил, и через равные промежутки времени его слова заглушались аплодисментами.
И вдруг моя темница перевернулась… Да, ты правильно понял: перевернулась! Потолок превратился в пол и наоборот. Меня чуть не стошнило, но я сдержался. Я подождал еще, чувствуя, что человека охватывает некое воодушевление. И вот потолок моей тюрьмы приподнялся. Рука с перстнем схватила меня и подняла очень высоко.
Я моргал, голова кружилась. И неудивительно! Представившееся зрелище потрясло меня. Передо мной сидели сотни людей. И все они смотрели на меня и аплодировали – вероятно, для того, чтобы поблагодарить за проявленное упорство и терпение, за то, что я так долго ждал в столь тесном месте.
На меня это произвело оглушительный эффект.
Мой импресарио по-прежнему держал меня, и я висел над ним.
Я слегка подергал ногами, чтобы разогнать кровь, – это было чисто рефлекторным движением.
Первая боль в шее и ушах прошла, и мной овладело новое, странное чувство.
Люди принимали меня так, будто я был самым красивым и важным существом, которое они когда-либо видели.
Они смотрели на меня, и их глаза сияли.
Сначала я засомневался, но они аплодировали вовсе не человеку в черном смокинге, нет, они встречали меня, и именно от меня были в восторге.
Перенесенные неудобства и унижения разом стерлись из моей памяти.
Все подтверждало мое первое впечатление: это действительно был импресарио для звезд, он на самом деле умел придать блеск артистам, продвижением которых занимался. Этот импресарио вытаскивал вас на свет прожекторов так, что восторженная публика могла только восхищаться вами.
Наконец он поместил меня в более просторную камеру с сеткой, пропускавшей воздух, и мы вернулись домой. Он тут же дал мне поесть и что-то говорил на своем языке. Какие-то приятные вещи – вероятно, похвалы и поздравления.
Полагаю, он сам не ожидал, что я буду иметь такой успех у публики.
Назавтра этот странный ритуал повторился. Повторялся он и в последующие дни, всегда по вечерам. Человек в черном смокинге хватал меня, засовывал в круглую темницу со сладко пахнущими непрозрачными стенами. Расплющившись, я застывал в ожидании, не видя, что происходит снаружи, а затем внезапно появлялся в лучах света под крики и бешеные аплодисменты. Каждый день. Непостижимая слава доставалась мне одному! Мне, и больше никому!
Иногда зал оказывался более вместительным, а публика более многочисленной.
